Как ни странно, бумагу нашел именно да Сото. После его прихода энтузиазм Лейлы поостыл. Возможно, у нее были другие планы на лорда Питера, которым помешал Луис? В то время как да Сото, вдруг осознав, что злосчастная бумажка может представлять для кого-то немалую ценность, все более увлекался поисками.
— Я бы не удивился, сладенькая, — заметил он, — если бы ты вложила ее в один из тех романов, что ты вечно читаешь, как ты всегда поступаешь с билетами на автобус.
— Это мысль, — воодушевленно согласился Уимзи.
Они повернулись к полке, забитой дешевой литературой. В книгах обнаружилась поразительная коллекция не только билетов, но и чеков, оберток от шоколада, открыток, конвертов и прочих вещей, способных служить закладками. Да Сото взял «Девушку, отдавшую все» за корешок и потряс. Из книги вывалился смятый лист писчей бумаги.
— Что вы на это скажете? — спросил Луис, наклоняясь за листком. — Если это не его почерк, то вы можете обозвать меня глухим и глупым слоном с четырьмя левыми ногами.
Лейла выхватила у него бумагу.
— Да, это то самое, точно, — согласилась она. — Сплошные глупости, я никогда не понимала написанного, но если вам надо — пожалуйста.
Уимзи быстро взглянул на генеалогическое древо, нарисованное на листе.
— Так вот кем он себя считал. Да… Я рад, что вы не выкинули листок, мисс Гарланд. Это проливает свет на многое.
Тут мистер да Сото что-то пробормотал о деньгах.
— Ах да, — сказал Уимзи. — Хорошо, что здесь я, а не инспектор Ампелти, не так ли? Ампелти мог бы арестовать вас за укрывание важной улики. — Он усмехнулся, глядя на пораженное лицо мужчины. — Но я скажу, что поскольку мисс Гарланд перевернула свое жилище вверх дном ради того, чтобы мне помочь, то она вполне может получить новое платье, если будет хорошей девочкой. Теперь послушайте, дитя мое. Когда Алексис дал вам это?
— О, давным-давно. Когда мы дружили. Я точно не помню. Но я знаю, что прошло очень много времени с тех пор, как я читала эту глупую старую книгу.
— Давным-давно, полагаю, означает меньше года назад — если только вы не были знакомы с Алексисом до его приезда в Уилверкомб.
— Верно. Подождите. Смотрите! Здесь кусочек билета в кино, а на нем дата. О да. Пятнадцатое ноября, именно. Теперь я помню. Мы ходили в кино, а затем Пол зашел ко мне в гости и рассказывал о себе. Это было в тот же вечер. Он ожидал, что я буду в восторге от его историй.
— Ноябрь, вы уверены?
— Да, точно.
— В любом случае это было до того, как он начал получать странные письма?
— О да, задолго до этого. А когда начали приходить письма, он замолк и захотел свою глупую бумажку обратно. Я вам уже об этом говорила.
— Да, верно. Хорошо, присядьте пока. Я хочу взглянуть. Вот так выглядела бумага:
— Хм, — протянул Уимзи. — Интересно, откуда он это взял. Никогда не знал, что Николай Первый был женат на ком-то, кроме Шарлотты-Луизы Прусской.
— Это я помню, — сказала Лейла, — Пол утверждал, что тот брак был тайным. Он все время об этом упоминал. Говорил, стоит лишь доказать, что венчание действительно состоялось, и он станет принцем или вроде того. Он вечно беспокоился об этой Шарлотте — ужасная старая ведьма, я уверена.
Ей было сорок пять, а она взяла и родила ребенка. Странно, что она не погибла при родах. Должна была, наверняка.
— Император Николай тогда еще был совсем ребенком. Посмотрим… тысяча восемьсот пятнадцатый год, в это время он как раз посетил Париж, после Ватерлоо. Да, а отец Шарлотты был французским дипломатом, все сходится. Наверняка ему сплавили незаконнорожденную дочь герцога, когда дипломат посещал те места. Она поехала с ним в Париж, родила семерых детей, младшую — Шарлотту, которая каким-то образом очаровала молодого императора.
— Я так и сказала Полу, когда он принялся ухаживать за миссис Уэлдон: «Видимо, женитьба на старых клячах у тебя в крови». Но он и слышать не хотел ничего плохого о прапрабабушке Шарлотте. А я думаю, что это совсем не хорошо. Представить себе не могу, о чем только думают мужчины. Ненормальные они, если вы меня спросите. Но в любом случае вы все правильно сказали. Она несколько раз была вдовой — Шарлотта, я имею в виду. Вышла за какого-то графа или генерала, не помню, и как-то была связана с политикой.