— О чем вы говорите? — взорвался инспектор.
— Не мучай его, Питер. Попробуйте прочитать лишь первые буквы в строчках, мистер Ампелти.
— А… О! Опять вы веселитесь, мой лорд! Н, А, Е… Haemophilia. Что это еще, черт возьми, такое?
— Это болезнь крови, — объяснил Уимзи, — она возникает из-за отсутствия каких-то веществ в крови. Передается по наследству, как и дальтонизм, по женской линии, а проявляется практически только у мужчин и через одно или несколько поколений. То есть эта болезнь могла поколениями прятаться в крови женщин, а потом вдруг проявиться у сына абсолютно здорового отца и внешне здоровой матери. Пока это неизлечимо.
— Но что это, конкретно? И почему вы решили, что Алексис этим болел? И какая разница вообще, чем он болел?
— Это такое состояние крови, когда она практически не может свертываться. Стоит человеку слегка пораниться, и он уже истекает кровью. Можно умереть, когда тебе удаляют зуб, или порезав подбородок бритвой, если вы не очень хорошо умеете ею пользоваться. В любом случае истекать кровью вы будете часами. От падения или удара может начаться внутреннее кровотечение, крайне болезненное, кровь выходит большими комками, начинаются опухоли. И даже если быть невероятно аккуратным, внутреннее кровотечение в суставах может начаться и без всяких на то причин. Поднимается температура, человек испытывает сильную боль. Антипирин помогает, если я не ошибаюсь.
— Гемофилией был болен царевич, — продолжила Гарриет, — я читала об этом в книгах Алексиса, но, естественно, и не подумала связать данный факт с убийством.
— Не уверен, что понимаю все до конца, — сказал инспектор. — Разве только это объясняет, почему Алексис был такой размазней. Вы хотите сказать, что обнаружили доказательство принадлежности Алексиса к императорской семье и что большевики…
— Это может подтверждать или не подтверждать известные нам факты, — ответил Уимзи. — Но неужели вы не понимаете, мой дорогой старый болван, что это полностью уничтожает любые медицинские заключения? Мы решили, что смерть наступила в два, потому что кровь не свернулась, — но если у Алексиса была гемофилия, то можно было прождать целую вечность, а его кровь не свернулась бы все равно. Поэтому он мог умереть и в полдень, и на рассвете, и когда угодно. Кровь в данном случае не может служить свидетельством времени смерти, никоим образом.
— Господи боже! — воскликнул Ампелти и замер с открытым ртом.
— Да, — опомнился он через некоторое время, — но вот в чем загвоздка — как же мы сможем установить, что он умер именно в полдень, если подтверждений нет?
— Легко. Во-первых, мы знаем, что именно на это время рассчитаны алиби всех троих подозреваемых. Как говорил Шерлок Холмс когда-то: «Только человек с преступными намерениями создает себе алиби»[47]. Должен сказать, это дело действительно уникально в одном. Я больше никогда не встречал ситуаций, в которых убийца не знал, во сколько должен был совершить убийство. Ничего удивительного, что Уэлдон так переполошился в суде!
— Да… но… — инспектор казался взволнованным, — для нас-то все складывается, но убийство все равно не доказано, я хочу сказать, сначала надо доказать, что произошло убийство, а потом все остальное. Я хочу сказать…
— Все верно, — успокоил его Уимзи. — В отличие от мистера Уэлдона вы способны рассуждать логически. Но смотрите, если Алексиса видели живым на дороге между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого и мертвым в два, то он должен был умереть в этом промежутке. Джем Поллок и его дед утверждали, что видели лежащего человека до двух часов. В таком случае он должен был быть уже мертв. Теперь мы знаем, что, скорее всего, они говорили правду, поэтому ни к чему пытаться вплести их в сложившийся заговор. Значит, мы можем сократить тот период, когда могла наступить смерть до двух часов: от половины двенадцатого, когда Алексис добрался до места встречи, примерно до половины второго, когда Поллоки впервые заметили лежащее тело. В принципе, этого должно быть достаточно, особенно если учесть, что мы смогли установить связь между орудием убийства и одним из подозреваемых. Полагаю, вы не выяснили, каким образом бритва попала к Уэлдону?
— Мы пытались, но ничего не нашли.
— Нет. Интересно, вполне возможно, что Уэлдон ездил в Уилверкомб в среду именно за ней. Конечно, сам Моркэмб позаботился о том, чтобы они не встретились, и уехал в другой город, но он мог оставить бритву в условленном месте, у кого-нибудь из продавцов… Думаю, вам стоит попробовать разузнать это, инспектор. Это пролило бы свет на очень многие последовавшие события.