— Нет, — улыбнулся лорд Питер. — Можете не волноваться, мы не попросимся с вами. Я знаю, детективы-любители вечно путаются под ногами полиции во время расследования. Но мы лучше прогуляемся и осмотрим город, как истинные леди и джентльмен. Единственная вещь, на которую мне хотелось бы взглянуть, если вас это, конечно, не затруднит, — это бритва.
Инспектор был только рад тому, что лорд Питер хочет увидеть бритву.
— И если вы прямо сейчас отправитесь со мной в участок, — добавил он, — вы избежите столкновения со всеми этими репортерами.
— Только не я! — воскликнула Гарриет. — Мне надо увидеть их, чтобы рассказать о моей новой книге. Бритва — это всего лишь бритва, а хорошая реклама — это высокий уровень продаж. Вы двое отправляйтесь, а я догоню вас позднее.
Девушка умчалась в поисках репортеров и славы. Инспектор жалко улыбнулся.
— Эту молодую леди не проведешь, — заметил он. — Но она точно не скажет лишнего?
— О нет, но она не может упустить столь подходящий случай покрасоваться, — сказал Уимзи. — Пойдемте выпьем.
— Я только позавтракал, — отказался инспектор.
— Тогда покурим? — предложил лорд.
Инспектор вновь отказался.
— Тогда посидим в комнате отдыха, — заключил Уимзи, присаживаясь.
— Простите, — возразил Ампелти. — Но мне пора. Я скажу в участке, что вы хотите взглянуть на бритву…
«Бедный парень. Молодая леди держит его под каблуком», — думал инспектор, пробираясь к дверям.
Через полчаса Гарриет наконец-то отделалась от Харди и его коллег и обнаружила Уимзи сидящим на том же месте.
— Я избавился от инспектора, — сообщил он радостно, — надевай шляпу и идем.
Их торжественный выход из отеля был запечатлен толпой фотографов, которые как раз вернулись с побережья. Окруженные щелканьем объективов и вспышками, Гарриет и Питер спустились по мраморной лестнице и сели в «даймлер» лорда Уимзи.
— У меня такое чувство, — зло сказала Гарриет, — словно мы только что обвенчались в церкви Святого Джорджа на площади Ганновер.
— О нет, — возразил Уимзи. — Если бы это было так, ты бы сейчас дрожала, как напуганная куропатка. Для меня женитьба такое гигантское событие, ты себе не представляешь. Ничего скоро мы доберемся до участка, и все будет в порядке.
Начальник полиции был занят, поэтому сержант Сондерс сопровождал пару во время осмотра бритвы.
— Отпечатки пальцев сняли? — поинтересовался Уимзи.
— Да, мой лорд.
— Какие-нибудь результаты?
— Я точно не уверен, мой лорд, но кажется, нет.
— Ладно, по крайней мере, я могу взять ее в руки. — Уимзи крутил бритву в руках, осторожно изучая ее, сначала просто поднося к глазам, затем с помощью лупы. Ничего интересного, кроме небольшой трещины на ручке из слоновой кости, он не обнаружил.
— На ней должна была бы остаться кровь, — заметил Уимзи. — Но, кажется, море постаралось как следует.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что орудие преступления на самом деле никакое не орудие? — спросила Гарриет.
— Да, я бы хотел, чтобы это было правдой, — ответил Уимзи. — Ведь орудие преступления никогда таковым не является, Не так ли?
— Конечно нет. А труп никогда не является трупом. Очевидно, тело принадлежит вовсе не Полу Алексису…
— А премьер-министру Руритании[9].
— И он скончался не от того, что ему перерезали горло…
— А от таинственного яда, о котором знают только бушмены в центральной Австралии…
— А горло было перерезано уже после смерти…
— Вспыльчивым мужчиной в возрасте, с бородкой и кучей вредных привычек…
— Только что вернувшимся из Китая, — с триумфом закончила Гарриет.
Сержант, до сих пор изумленно наблюдавший за развитием беседы, громко расхохотался.
— Неплохо, — сказал он. — Забавно все это, не правда ли, те истории, которые придумывают писатели в своих книгах? Ваша светлость желает осмотреть другие улики?
Уимзи с важностью сообщил, что он непременно желает, и ему продемонстрировали шляпу, ботинок, портсигар и платок.
— Хмм, — протянул лорд, — шляпа сносная, но второсортная. Убитый пользовался бриллиантином. Физическая подготовка у него была неплохая…
— Он был танцором.
— О, а я думал, мы сошлись на том, что он был премьер-министром. Волосы темные, кудрявые и довольно длинные. Модель шляпы прошлогодняя, но лента новая. Ее форма немного более экстравагантна, чем то необходимо. Вывод: мужчина был небогат, но к своему внешнему виду относился с трепетом. Мы можем с уверенностью сказать, что шляпа принадлежала погибшему?