— Да, я думаю. Бриллиантином он точно пользовался.
— Портсигар… здесь другое дело. Пятнадцатикаратное золото[10], совсем новый, с монограммой «П.А.», в нем шесть дорогих сигарет. Возможно, подарок от восхищенной поклонницы.
— Очень подходит премьер-министру.
— Бесспорно. Платок — шелковый, но не из дорогого магазина. Цвет отвратителен. Метка из прачечной…
— С ней все в порядке, — вклинился в беседу полицейский, — прачечная в Уилверкомбе, вполне подходит для этого Алексиса.
— Все это подозрительно, — покачала головой Гарриет. — У меня с собой три носовых платка, и там полно меток из прачечной, на них даже инициалы незнакомых мне людей.
— Это же настоящий премьер-министр, — скорбно кивнул Уимзи, — а, как нам известно, премьер-министры, особенно из Руритании, никогда не заботятся о стирке. Так, теперь ботинок. О да. Почти новый. Тонкая подошва. Ужасные цвета, форма еще хуже. Сделан вручную, так что, видимо, этот мерзкий вид был ему придан намеренно. Не для тех, кто много ходит пешком. Как я вижу, сделано в Уилверкомбе.
— Все сходится, — снова встрял сержант. — Мы видели сапожника. Он сделал эти ботинки для мистера Алексиса. Они неплохо знакомы.
— И ты сняла его прямо с трупа? Нам надо быть осторожными, Ватсон. Чужой платок — это еще ничего. А вот премьер-министр в чужих ботинках…
— У вас отличное чувство юмора, милорд. — Сержант снова расхохотался.
— Я никогда не шучу, — заметил Уимзи. Он поднес лупу к ботинку, чтобы лучше изучить подошву. — Здесь есть следы соли, от морской воды, но на верхней части ничего не видно. Следовательно, он прошел по очень мокрому песку, но в воду не наступал. Эти небольшие царапины на мысках, скорее всего, появились, когда он залезал на валун. Что ж, огромное спасибо, сержант. Вы свободны и можете поставить в известность инспектора Ампелти обо всех замечательных заключениях, к которым мы пришли. Купите себе выпить.
— Благодарю вас, милорд.
Пока они не сели в машину, Уимзи хранил молчание.
— Прости, — сказал он затем, — но придется отменить нашу маленькую прогулку. Я бы с удовольствием развеялся. Но если я не начну заниматься этим делом сейчас, я ни за что не вернусь из города до ночи.
Гарриет, уже собиравшаяся было сообщить напарнику, что у нее есть работа и она не собирается тратить свое драгоценное время на совместные прогулки, вдруг почувствовала себя обманутой.
— Из города? — повторил она.
— Ты, конечно, заметила, что проблема с бритвой требует дальнейшего изучения, — осведомился Уимзи, ловко проводя машину между грузовичком и креслом-каталкой.
— Конечно, визит в руританское посольство просто необходим.
— Хм, не знаю, возможно, это не обязательно, я смогу ограничиться Джермин-стрит.
— В поисках мужчины в возрасте, с вредными привычками?
— В конечном счете — да.
— Так он действительно существует?
— Ну, не могу точно сказать его возраст.
— А его привычки?
— Нет, возможно, это привычки его слуги.
— А его бородка и вспыльчивость?
— Думаю, насчет бородки можно быть уверенным.
— Сдаюсь, — слабо сказала Гарриет. — Объясни, пожалуйста.
Уимзи затормозил у входа в отель «Респлендент» и взглянул на часы.
— Я даю тебе десять минут, — холодно произнес он, — давай присядем и выпьем чего-нибудь. Конечно, еще рановато, но я всегда лучше вожу после пинты пива. Хорошо. Теперь вернемся к бритве. Ты могла заметить, что это прекрасный инструмент высокого качества, сделанный первоклассным мастером. На ее обратной стороне рядом с названием фабрики выгравировано таинственное слово «Эндикотт».
— Да, а что значит «Эндикотт»?
— Эндикотт считался самым первоклассным парикмахером во всем Уэст-Энде[11]. Он был настолько велик, что даже не позволял никому называть себя парикмахером на современный манер — он предпочитал именовать себя цирюльником. Он бы ни за что не стал брить кого-то, чья фамилия не попадала в «Дебретт»[12] в течение последних трехсот лет. В ином случае, не важно, насколько ты богат или титулован, ты никогда не мог попасть к нему на прием. В его магазине царила атмосфера аристократического викторианского клуба. Кстати, я могу поведать тебе одну забавную историю. Однажды какой-то лорд во время войны сколотивший целое состояние на торговле пуговицами или шнурками или чем-то вроде того, был допущен в святая святых цирюльни и усажен в почетное кресло только что принятым на работу помощником хозяина, который, к несчастью, еще не был знаком со всеми правилами Эндикотта. Через десять минут пребывания в той зловещей атмосфере волосы бедняги лорда заморозились, ноги и руки онемели, и его пришлось переместить оттуда прямо в Хрустальный дворец[13] и выставлять там вместе с другими ископаемыми.
12
«Дебретт» — ежегодный справочник дворянства; издается с 1802 г.; полное название «Debrett's Peerage, Baronetage, Knightage and Companionage» по фамилии первого издателя Дж. Дебретта.
В 1769 году был опубликован трехтомный труд «The New Peerage», документирующий «Современное состояние дворянства Англии, Шотландии и Ирландии» наряду с семейными подробностями, девизами и гербами. Имя редактора не было названо, но считается, что это был Джон Элмон. В 1802 году издатель и книготорговец Джон Дебретт впервые дал свое имя сборнику, который продолжал выходить в течение 250 лет.
13
Хрустальный дворец — огромный павильон из стали и стекла, построенный в Лондоне к Всемирной выставке 1851 г.