Музыка прекратилась.
— Что дальше? — спросила Гарриет. — Продолжим или вы заняты на все следующие танцы?
— О нет, мы с вами вполне можем еще потанцевать. А затем мне надо будет уделить внимание и другим, если только мадемуазель не желает переговорить с управляющим по поводу специального заказа.
— Нет, — ответила Гарриет. — Не хочу создавать вам лишних проблем. Почему бы вам и паре молодых леди не поужинать вместе со мной попозже?
— О, с удовольствием, мадемуазель. Это так мило с вашей стороны, очень мило. Можете положиться на меня, мадемуазель, я все организую. Это совершенно естественно, что мадемуазель интересуется данным делом.
— Да, но мне бы не хотелось, чтобы управляющий подумал, будто я допрашиваю его работников за его спиной.
— N'ayez pas peur, je mien chargé (He бойтесь, я этим займусь). Я снова приглашу вас через некоторое время и скажу, что мне удалось устроить.
Улыбаясь, он проводил свою партнершу за столик, направился к высокой даме в тесно сидящем платье и вывел ее на площадку для танцев. Все это время на его губах играла легкая, словно нарисованная улыбка.
Примерно шесть танцев спустя эта улыбка снова засияла возле Гарриет, и Антуан, кружа ее в вальсе, сообщил, что в одиннадцать тридцать, после окончания танцев, она должна отыскать небольшой ресторан в нескольких улицах отсюда, где он, Дорис и Черис будут ее ждать. Ресторан совсем маленький, но неплохой, и владелец его знакомый. Более того, Антуан сам остановился в небольшом отеле при ресторане и с удовольствием пригласит мадемуазель на бокал вина. Там они смогут поговорить совершенно спокойно, без посторонних. Гарриет настояла на том, что она заплатит за ужин, и незадолго до полуночи уже сидела на красном плюшевом диване, окруженном мерцающими зеркалами.
Блондинка Дорис и брюнетка Черис были только рады посплетничать о смерти мистера Алексиса. Дорис оказалась тем человеком, которому принято жаловаться на свои душевные проблемы, поэтому она смогла поведать о делах сердечных покойного коллеги. У него была девушка, о да, но несколько недель назад они прекратили встречаться, совершенно таинственным образом. Миссис Уэлдон тут абсолютно ни при чем. Нет, видимо, они разошлись по обоюдному согласию, никто не казался особенно расстроенным по этому поводу. Уже точно не Алексис, который выглядел скорее довольным, словно ему удалось избавиться от тягостной ноши. С тех пор та девушка встречалась с другим мужчиной, который, скорее всего, был другом Алексиса.
— Если вы меня спросите, — сказала Дорис с сильным акцентом кокни, — Алексис спихнул ее своему приятелю не просто так, а чтобы освободить дорогу своим маленьким задумкам.
— Каким еще задумкам?
— Я точно не знаю. Но в последние несколько недель он явно строил какие-то планы. Он так важничал по этому поводу, с ним прямо говорить было страшно — такой величественный. На все вопросы он лишь отвечал: «Подождите. Подождите, вы скоро сами увидите». Я сказала ему, что мне все равно и что его секреты мне не нужны, он может оставить их при себе. Думаю, он затеял какую-то игру. Что бы это ни было, он был от этого в восторге.
«Миссис Уэлдон тоже об этом говорила», — подумала Гарриет. Алексис приготовил для нее какой-то сюрприз, хотя та и поняла это по-своему. Писательница озвучила свои мысли.
— Разрешение на брак? — переспросила Черис. — О нет! По этому поводу он бы так не радовался. Он вряд ли мог быть счастлив оттого, что вскорости ему придется жениться на ужасной старухе. Так ей и надо, кстати. Такие вещи кажутся мне отвратительными.
— Мне ее жаль, — высказал свою точку зрения Антуан.
— О, тебе всегда всех жаль. Я считаю, что это просто жутко. Мерзкие толстые мужчины, например, тоже ужасны, вечно норовят обидеть честную девушку. Если бы Грили не был приличным человеком, я бы ему сразу отказала, но он, по крайней мере, умеет себя вести. Но старуха…
Черис сделала неопределенный жест рукой и скорчила рожицу.
— Думаю, — предположила Гарриет, — что Алексис хотел твердо стоять на ногах, а для этого ему надо было устроиться в финансовом плане и чувствовать себя в безопасности. Все-таки даже танцор не может протанцевать всю жизнь, верно? Особенно если у него есть проблемы со здоровьем.
Она говорила с легкой неуверенностью, но Антуан немедленно согласился, к ее большому облегчению.
— Вы правы. Пока мы молоды и веселы, все кажется прекрасным. Но затем наши головы лысеют, ноги слабеют — и все, конец! Управляющий сообщает, что ты прекрасный танцор и прочее, но клиенты предпочитают людей помоложе, — и ты вынужден распрощаться с публикой первого класса. Мы, что называется, катимся под откос. Это большое искушение, скажу я вам, когда к тебе подходит кто-то и говорит: «Эй! Тебе надо всего лишь жениться на мне, и ты станешь богачом». А что тебе для этого надо? Всего лишь повторять глупую ложь каждую ночь своей жене, а не паре десятков сумасшедших старух. И то и другое мы делаем за деньги — так в чем же разница?