— У Алексиса, вообще, была бритва?
— Откуда мне знать? Раз он знал, что случается с его кожей после бритья, наверное, он пробовал бриться, n'est pas (не так ли)? Но насчет бритвы сказать не могу. А ты, Дорис?
— Я? Очень мило. Алексис мне никогда не нравился. Но я спрошу у Лейлы Гарланд. Она должна знать.
— Sa maitraisse (его любовница), — пояснил Антуан. — Да, спроси ее, Дорис. Ведь это наверняка чрезвычайно важно. Я об этом и не подумал, mon dieu (бог мой)!
— Вы рассказали так много всего интересного, — промолвила Гарриет. — Я у вас в долгу. И я буду в еще большем долгу, если вы никому не скажете, что я с вами беседовала, из-за газетчиков и прочих…
— О, мадемуазель! — воскликнул Антуан. — Вы не думайте, что, раз мы куклы для купли-продажи, у нас нет ни глаз, ни ушей. Вы полагаете, мы не знаем того джентльмена, что приехал сегодня утром? Это же лорд Питер, а такая известная личность, как он, вряд ли приехала сюда просто так, да? И не просто так он говорил с вами и задавал вопросы. Вряд ли ему интересно, что какой-то иностранный танцор перерезал себе горло во время нервного припадка. Нет. Но мы понимаем, что к чему. Иначе мы бы не удержались на такой работе, понимаете. Мы рассказываем вам все, что знаем, а леди, которая пишет криминальные романы, и лорд — знаменитый любитель всевозможных загадок, они ведут свое расследование. Мы никому не скажем. Это наша работа. Это понятно.
— Верно, — согласилась Черис, — мы никому ничего не скажем. Да и вообще, кому мы можем что-то рассказать? Полиция, конечно, задавала нам вопросы, но они же ничему не верят. Я уверена, все они думают, что Алексис сделал это из-за Лейлы. Полицейские вечно думают, что если с парнем что-то случилось, так обязательно виновата девушка.
— Ну-у, — протянул Антуан, — это можно считать комплиментом.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ВЕДЕТСЯ СЛЕДСТВИЕ: ВТОРОЙ ПАРИКМАХЕР
Отошлите его обратно,
Этого разоблаченного хвастуна, в его логово.
Суббота, 20 июня Воскресенье, 21 июня
Довольный жизнью, солнцем и завтраком, Уимзи не спеша брел по узкой улочке в Стэмфорде, время от времени останавливаясь, чтобы вдохнуть запах алых роз или полюбоваться на обвивающий серые каменные стены плющ, провести пальцами по зеленым глянцевым листьям. Он договорился, что встретится с полковником Бэлфриджем ровно в одиннадцать. К этому времени полковник уже позавтракает и будет готов к дружеской беседе. Лорда не оставляло чувство, что он находится в самом сердце запутанной, но увлекательнейшей детективной истории. Он закурил трубку. Жизнь прекрасна.
В одиннадцать десять жизнь казалась куда менее пре красной, чем раньше. Полковник Бэлфридж, который выглядел так, словно его спроектировал Г.М. Бэйтман[17] в момент прилива вдохновения, оказался отнюдь не дружелюбным джентльменом. Ему казалось, что это совсем не по-джентльменски — расспрашивать чьего-то парикмахера, гр-рм, о чужих принадлежностях и предполагать, что он может быть каким-то непонятным образом замешан, гр-рм, в смерти какого-то чертова танцора в богом забытом Уилверкомбе. Уимзи должны быть стыдно, гр-рм, что он сует нос в дела, которыми должна заниматься полиция, черт побери! Если полиция не может разобраться со своими чертовыми делами, то какого черта мы платим налоги, скажите-ка мне, сэр!
Уимзи извинился за то, что побеспокоил полковника, и попытался объяснить, что в его хобби нет ничего плохого.
Полковник заявил, что гольф или, гр-рм, кокер-спаниели куда более подобающее занятие для настоящих джентльменов.
Пришлось объяснить, что, поскольку Уимзи во время войны был вовлечен в интеллектуальную и детективную деятельность, он вроде как привык к ней.
Полковник немедленно зацепился за последнюю фразу, выяснил все подробности службы Уимзи во время войны, открыл для себя, что их объединяет некоторый военный опыт, и в данный момент прогуливался вместе со своим посетителем по небольшому саду, демонстрируя своих щенков.