– Разве это имеет отношение к тому, что случилось?
– Возможно, имеет самое прямое.
– Каким образом?
– Обычно в таких ситуациях вопросы задаю я, – сказал Ванзаров и улыбнулся, что показалось Сержу наглым и бесчеловечным. – Однако, учитывая ваше душевное состояние и то, что вы уже столько часов не курили, кое-что поясню. Для вас двойное убийство является чудовищным и не помещающимся в рамки человеческого понимания. Но есть другая сторона. Если посмотреть с точки зрения полицейской статистики, в этом преступлении нет ничего исключительного, редкого или загадочного. Ну, или почти нет.
– Хотите сказать, в Петербурге часто убивают и бросают трупы в чужом доме? – Серж постарался, чтобы ирония его была отчетлива.
– Это бы стало большим сюрпризом для градоначальника. Двойные убийства встречаются не часто. Другое дело, как было совершено убийство. Варианты можно сосчитать по пальцам одной руки. Или это совершил кто-то третий. Или…
Сержу бросили мячик, ему предлагалось проявить немного сообразительности, но сегодня он не в силах был его отбить. Мячик пролетел мимо.
– Это очевидно: кто-то из них застрелил другого и покончил с собой, – закончил Ванзаров.
Смысл наконец проник в сознание и вспыхнул сырой петардой. Ко всему прочему, этот господин предлагал Сержу не только версию потери отца, но еще и позор.
– Изволите предположить, что мой отец, почетный и уважаемый человек, привел в мой дом девицу, застрелил ее и потом застрелился сам? Это вы мне хотите предложить? – спросил Серж с отменной выдержкой. – Благодарю за оказанную честь.
– Зря обижаетесь, Сергей Алексеевич, – ответил Ванзаров, вставая с холодной ступени. – Это предположение ничуть не хуже появления третьего стрелка. Или вы предпочли бы, чтобы вашего отца убила эта девица, а потом сама застрелилась от несчастной любви?
Серж щелкнул суставами пальцев, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего.
– Вот вы приняли мои теоретические выкладки как личное оскорбление, – продолжил Ванзаров как ни в чем не бывало. – А ведь они всего лишь подтверждаются опытом. Появление третьей фигуры куда менее вероятно.
– Почему же? Что тут невозможного?
– Очень сложно. И малообъяснимо. В любом случае дождемся выводов господина Лебедева. Когда будут найдены улики, можно строить гипотезы. В этом преступлении я не вижу неразрешимых загадок, – сказал Ванзаров и добавил: – Ну, или почти не вижу. За исключением одной.
– Я не готов сегодня к интеллектуальным развлечениям, – признался Серж.
– Исчезновение картины. Никак не вписывается в двойное убийство. Тут есть над чем подумать.
– Вот и займитесь! – потребовал Серж.
– С удовольствием. Поэтому мне нужно знать о ваших отношениях с отцом.
– Хорошо, что вас интересует.
– Правда.
Нельзя было подумать, что в сказанном есть хоть что-то кроме интереса сыщика. И все же Каренину показалось, что в этом вопросе кроется что-то еще, ему не понятное.
– В детстве я его боялся, – сказал Серж то, что не рассказывал никому, сказал просто и без всякой подготовки, сидя на ступеньке лестницы собственного дома. Признание вышло слишком просто и легко. Возможно, этот человек незаметно на него подействовал, подействовал так, что захотелось исповедаться. – Отец мало уделял мне внимания, все был на службе. Он казался мне строгим, сухим, требовательным. В нем мало было человечного. Я привык, что отец был где-то далеко на вершине, до которой мне не дотянуться. Но после того, как… – он внезапно остановился и, собравшись, продолжил: —…умерла матушка, между нами произошло сближение. Отец вскоре ушел в отставку и занялся моим обучением. Я многое от него взял. Он стал мне и советчиком, и другом. Внешне он был все так же строг, я не помню, чтобы мы целовались, разве на Пасху. Но я всегда мог обратиться к нему за советом и помощью.
– А сочувствием?
– Что? Каким сочувствием? Сочувствие нужно слабым людям, которые не знают, как им жить. Я не такой человек. Отец научил меня добиваться своего и не допускать слабостей. В чем-то мы очень похожи, но в целом я совершенно другой человек. Отец дал мне главное – уверенность в своей силе.
– Кто же та девушка? – спросил Ванзаров.
– Намекаете, что это его любовница? – Серж неискренно усмехнулся. – Уверяю вас, что это невозможно. Скажем так: отец всегда был очень строгих правил. Он глубоко религиозный человек.
– Отчего же не женился?
– Этого вопроса я бы предпочел не касаться, – ответил Серж. – Он глубоко личного свойства. Прошу вас понять.