Господин этого не заметил. Он был занят трудным делом, на которое уходили все силы. Требовалась аккуратность, чтобы не испортить начатое. Он был так занят, что не услышал резкий щелчок, пробивший тишину комнаты. Только ощутив резкий удар, еще успел подумать: отчего это пол так стремительно летит прямиком в него. И как же такое возможно, чтобы ковер прыгал в глаза.
3
Чрево Царскосельского вокзала напоминало внутренности кокона гигантской бабочки. Ажурная сеть металлических балок, крашенных в грязно-зеленый цвет, сцепила несметное множество стекол-чешуек, сквозь которые падали столбы пыльного света, – казалось, крыша держится именно на них.
В этот час перроны пустовали. Редкие фигуры бродили между уступами арок, клепанных стальными заклепками наподобие переборок крейсера.
Кирилл Алексеевич зашел в вокзал не с главного входа, а сбоку, через багажное отделение, поднялся на третий этаж, прошел насквозь зал ожидания третьего класса и вышел из него в той части вокзала, где железнодорожные пути упирались в отбойники и начинались ряды перронов. Он вынул часы на крепкой цепочке и сверился с вокзальными. Часы шли точно. У него в запасе оставалось не менее получаса.
Оглядевшись, он поманил мальчишку-газетчика, лупившего чугунную тумбу каблуком. Раскрыв утренний выпуск «Листка», он, как обычно, начал с конца, просмотрел известия о бегах и результаты велосипедных заездов на велодроме в Стрельне, пробежал рецензии на последние спектакли, ознакомился с разделом городских происшествий и напоследок заглянул в официальные сообщения и депеши. Осведомленный в том, что творится в городе, он каждое утро начинал с газет, сравнивая известные факты с изложением репортеров. Порой это его развлекало.
Сунув в карман газету, ставшую бесполезным мусором, Кирилл Алексеевич повел плечами и ощутил приятное чувство силы молодости, что бывает до некоторых лет. Не так давно ему исполнилось двадцать три, он служил, службой был доволен, и им были в целом довольны, так что не было причин для уныния. Да и вообще, это чувство ему было решительно незнакомо.
Юный граф Вронский имел тот счастливый характер, что позволял ему с легкостью относиться и к невзгодам, и к радостям. Невзгоды его были незначительны, а радости разнообразны и нескончаемы. Он давно и сразу усвоил, что человеку его воспитания, положения в обществе, окруженному родней и связями, особенно не о чем беспокоиться. Достаточно оставаться милым, приятным, славным и немного легкомысленным юношей, то есть таким, каким он и был на самом деле, чтобы все в жизни устроилось само собой. Случись трудная ситуация – и тут нечего беспокоиться, ему помогут выбраться с такой легкостью, какая не снилась простому смертному. Вся его жизнь наглядно показывала: нет таких преград, какие он не смог бы преодолеть, – при желании. Перспективы карьеры, немного туманные вначале, теперь снова сияли чистым горизонтом. Обязательства жениться и заводить семью над ним не тяготели. Он пребывал в том счастливом периоде жизни, когда кажется, что все вокруг служит одной цели: поставлять развлечения или забавные приключения. Вронский имел множество друзей и знакомых, на которых щедро тратил свободное время, частенько урывая его у службы, ради изучения все новых и новых развлечений. Он изыскивал новые забавы, – в столице на этот счет было много предложений, особенно для единственного наследника значительного состояния. Вронский щедро делился всеми радостями с друзьями, не жалея, за что его любили и ценили. Начальство смотрело на его легкомысленный образ жизни с возможной снисходительностью, не столько надеясь на будущие его заслуги, сколько отдавая дань заслугам его отца и дяди, заслуженных генералов в отставке.
Мимо прошла барышня в светлом платье, стрельнула глазками и задержала взгляд чуть дольше, чем полагается в публичном месте. Барышня засмотрелась не случайно. Вронский приманивал женские взгляды, не стараясь и не делая для этого ничего особенного. Невысокий, плотно сложенный брюнет, с добродушно-красивым, чрезвычайно спокойным и твердым лицом, всегда вызывал интерес у дам. В его лице и фигуре, от коротко обстриженных черных волос и свежевыбритого подбородка до костюма с иголочки, все было просто и вместе изящно.
Кирилл Алексеевич в другой день непременно последовал бы за незнакомкой, – кажется, она была совсем не против, судя по манящей улыбке. Но сегодня это было невозможно. Он был связан обязательством, если не сказать долгом. А что такое долг, Вронский знал отлично, поэтому он только вздохнул и улыбнулся не случившемуся.