Когда она вышла во двор, Маккриди нигде не было видно. Теперь, оказавшись на свежем воздухе, она смогла различать и другие запахи. Самым сильным из них был неприятный запах подгоревшего прогорклого жира, исходивший откуда-то из дома. А сам двор, еще пять минут назад совершенно пустой, был теперь наполнен пассажирами, ждущими своей очереди пройти в дом за едой. Если бы у Ве-рены так не сосало под ложечкой от голода, она не раздумывая возвратилась бы в поезд и обошлась без всякого обеда.
Не успела она занять очередь, как из дома вышел Маккриди, неся в руках что-то, завернутое в кусок ткани. Лицо его было хмурым, брови сдвинуты.
— Скажите, у вас в этих краях есть родственники? — спросил он, подойдя к ней.
— Разумеется, нет. А почему вы спрашиваете?
— Узнаете, когда возвратимся в поезд, — ответил он, беря ее за руку. — Идемте, я несу наш обед.
— В этой тряпке, что ли?
— Ну да, а в чем же еще?!
Он шел очень быстро, и ей трудно было поспевать за ним.
— До отправления поезда еще целых двадцать минут, — напомнила она ему, — и я бы предпочла поесть на свежем воздухе — здесь прохладнее.
— Я на вашем месте не стал бы этого делать.
Вместо того чтобы войти через переднюю дверь вагона, он повел Верену к задней площадке, через которую они выходили, взобрался на нее, ловко перемахнув через перила, а затем, протянув руку своей спутнице, помог подняться и ей.
В вагоне никого не было, если не считать проводника и кондуктора, обедавших в другом конце вагона, да двух-трех ковбоев, слишком пьяных, чтобы передвигаться самостоятельно.
Маккриди, не отпуская руку Верены, довел ее до места, усадил, затем сел сам и развернул салфетку.
— Держите, — сказал он, протягивая ей свернутую маисовую лепешку. — Насколько я мог установить, у них ничего больше нет.
— Вы, надо полагать, были первый в очереди? — предположила она.
— Отнюдь.
— Мистер Маккриди, вы что-то от меня скрываете? — с любопытством спросила она.
— Вы меня опередили — я собирался задать вам тот же самый вопрос.
— И что же вы хотите узнать?
— Там были каких-то два типа, на вид — закоренелые преступники; так вот — они вами очень интересовались.
— Что? Этого не может быть — я никого в этом штате не знаю, — уверенно заявила она. — И ни один человек, кроме мистера Хеймера, даже не подозревает, что я сюда должна приехать.
— Мистера Хеймера? А кто он такой?
— Юрист. Он был назначен судьей для ведения дел, связанных с имуществом моего отца, но вряд ли это можно назвать знакомством — мы с ним даже не встречались.
— Но эти двое не юристы, это уж как пить дать.
— Тут, должно быть, какая-то ошибка.
— Не знаю, не знаю, но пока вы уединялись в том маленьком домике во дворе, они обращались буквально к каждому человеку, выходящему из поезда, и спрашивали, не видел ли кто-нибудь из них некую Верену Хауард — а точнее, мисс Верену Хауард. Похоже, что вам предстоит встреча с давно пропавшими родственниками.
— Но этого не может быть — у меня нет никаких родственников, — возразила она, но тут же уточнила: — По крайней мере, таких, о которых я слышала. После того как отец оставил нас, мне ничего не было известно о его жизни.
— Оба они старше вас.
— Очень странно.
— И, как я уже сказал, парочка эта — отъявленные головорезы.
— В каком смысле?
— В прямом — настоящие разбойники.
— А точнее?
— Ну, как вам еще объяснить: сразу видно, что с ними лучше не иметь дела. Не знаю, может быть, это техасские рейнджеры? Трудно сказать. Знаю только одно — они были уверены, что найдут вас именно в этом поезде. Им нужна была женщина, путешествующая одна, без чьего-либо сопровождения, и направляющаяся в Сан-Анджело.
Она с подозрением на него взглянула и недоверчиво произнесла:
— Признайтесь, что вы все это придумали. Не пойму, почему, но вам непременно нужно путешествовать в моем обществе, и вы добиваетесь этого любыми средствами.
— К вашему сведению, я собираюсь выйти еще до Игл-Пасс.
Она некоторое время помолчала, осмысливая его слова, а затем неожиданно спросила:
— Скажите, вы попали в какую-то неприятную историю?
— Они ведь спрашивали о вас, а не обо мне, — ушел он от ответа. — А если они имели в виду меня, то в их представлении я должен выглядеть молодой, стройной женщиной двадцати с небольшим лет, решившейся самостоятельно пересечь почти весь Техас. Нет уж, именно вы — вот кто им нужен.
— Я вам не верю.
— Ага — как говорится, легки на помине, — тихо проговорил он. — Вон появился один из них.
— Вы это серьезно?
— Только не поднимайте голову, а еще лучше — спрячьтесь за мое плечо.
— Это еще зачем?
— Делайте, как вам говорят.
Прежде чем она успела что-то сообразить, он схватил ее левую руку и повернул таким образом, чтобы лучше было видно кольцо на пальце, а затем, поместив свою правую руку рядом с ее рукой, едва слышно проговорил:
— Ни в коем случае не смотрите на него. Он уже совсем близко.
— Но это же бог знает что такое! — протестующе прошептала она в ответ. — Я чувствую себя полной идиоткой.
— И прошу вас — сидите тихо. Говорить с ним буду я.
Все еще испытывая сильные сомнения, она тем не менее придвинулась к нему, спрятала голову за рукавом его пиджака, держась одной рукой за его плечо, и тихонько пробормотала: