— Двигай, тебе говорят.
Незнакомец не знал про нож, и это давало Мэтту единственный шанс. Сделав глубокий вдох, он шагнул вперед и, резко опустив правую руку, нырнул в тень, слыша, как пуля ударила в глинобитную стену над его головой. Пользуясь тем, что бандит взводит курок для следующего выстрела, Мэтт метнул в него нож. Вторая пуля зацепила рукав пиджака, чудом не задев руки. Оставшись без оружия, Мэтт перекатился за какие-то бочки, готовый спасаться бегством.
Но в переулке стояла зловещая тишина. Прошло несколько секунд, и он осторожно выглянул из-за укрытия. Затем, держась за верх бочки и готовый в любую секунду пригнуться, он высунул голову чуть дальше, чтобы получше присмотреться. Никого нигде не было видно. Его внимание привлек лишь блеск стали в лунном свете: на пыльной улице, на самом виду, лежали его нож и «кольт».
Это элементарная уловка. Ничем другим это не могло быть. Стоит только обнаружить себя — и ему конец. Снова спрятавшись за бочками, он решил некоторое время выждать.
В этот момент послышался топот бегущих ног, и кто-то закричал:
— Эй, что там такое? Кто стрелял?
В самом начале переулка стоял паренек лет шестнадцати-семнадцати и смотрел в его сторону. Мэтью поднялся из-за укрытия и, прежде чем выйти оттуда, отряхнулся.
— Вы в порядке, мистер? — спросил паренек.
— Да, — наклонившись, Мэтт поднял свой нож и несколько раз повернул, присматриваясь к нему в лунном свете. Лезвие было темным и влажным. — Да, я в порядке.
— А что случилось? Я как раз поворачивал за угол и вдруг услышал выстрелы.
Если он скажет, что его ограбили, ему придется беседовать с шерифом, а то и рейнджером, а ему это совсем не нужно.
— Да ничего такого, малыш, — ответил он. — Я сам толком ничего не видел. Должно быть, кто-то спьяну решил пострелять для потехи.
— Это ваш нож?
— Да. Я бросил его, когда тот тип пальнул в переулок.
И, прежде чем парень успел присмотреться, он засунул окровавленный нож в ножны, спрятанные в рукаве. Затем поднял с земли «кольт» и, поскольку юнец шел за ним не отставая, вынужден был объяснить:
— Должно быть, вывалился, когда я упал на землю.
— А почему вы его не пустили в ход?
— Не мог — бежал, чтобы поскорее укрыться.
Паренек, явно разочарованный таким ответом, заявил:
— Я на вашем месте поступил бы не так — я бы точно ухлопал того ковбоя.
Мэтт некоторое время молча смотрел на парнишку, а затем сказал:
— А если у него был дружок? Тогда бы тебя тоже пристукнули.
Втиснув «кольт» в кобуру, он быстрым шагом направился к пансиону. К его досаде, мальчишка увязался за ним и не отставал ни на шаг.
— Послушай, малыш…
— О, кобура у вас подвешена, как у настоящего ганфайтера[40], мистер.
— Да.
— А вы, часом, не Клэй Эллисон?
— Нет.
— Но все равно вы ганфайтер, правда?
— Нет.
— Какой на вас шикарный костюм!
— Слушай, парень…
— И все-таки вы ганфайтер!
— Нет.
— Вам приходилось кого-нибудь убивать?
— Да, на войне, — проронил Мэтт, останавливаясь. — Ну что, может, хочешь спросить еще о чем-нибудь, что тебя не касается, пока я здесь?
— Откуда у вас фонарь под глазом?
— Завалилась кровать. — И он стал подниматься по ступенькам на широкое крыльцо. — Пока, малыш.
— С вами точно все в порядке, мистер?
— Все.
Но это было не так. Он страшно устал, тело болело, в карманах было пусто. Обчищен до нитки! Проклятый бандюга и цента ему не оставил. А утром придется просить Верену Хауард расплачиваться за обе комнаты, хотя у нее и самой с деньгами не густо.
Собираясь хорошенько выспаться, он закончил играть довольно рано, имея в карманах больше трехсот долларов. А кончилось тем, что ему не на что выпить чашку кофе, не говоря уже о завтраке.
Теперь он вынужден будет торчать здесь, в Ко-лумбусе, пока не достанет денег хотя бы на одну ставку. Нужно раздобыть двадцать-тридцать долларов, а затем разыскать себе партнеров. Не имея этих денег, он не сможет даже сесть за игорный стол.
Войдя в пансион, он направился по узкому коридору к лестнице, которая вела в его комнату. Чувствовал он себя глупо и был зол на себя. Только полный идиот мог для сокращения пути пробираться задними дворами и закоулками с карманами, полными денег. Но он смертельно устал, и это его хоть как-то оправдывало в собственных глазах.
Поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице, он раздумывал над положением, в котором оказался. Что ему теперь остается? Наняться к кому-нибудь на денек и хорошенько повкалывать за плату? Он не исключал даже такой возможности. Это уже не первый раз, когда он оставался без единого цента, и наверняка не последний. Легко приходят, легко и уходят — так, кажется, он говорил Верене о деньгах. Но настолько легко, как на сей раз, они давно от него не уходили. А уж каким образом они от него ушли — от одной мысли об этом он начинал себя чувствовать желторотым птенцом и придурком.
Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь и развязал галстук. Сняв пиджак, он повесил его на спинку единственного стула и начал расстегивать рубашку. Дойдя до правой манжеты, он увидел пятнышко крови в том месте, где нож касался белоснежного батиста. Что ж, по крайней мере, он хоть что-то получил за свои деньги. Пусть он и не убил этого чертова подонка, проткнул он его, похоже, довольно прилично.
Хоть какое-то утешение, подумал он и, сев на край кровати, протянул руку за почти полной бутылкой, доставленной, по его просьбе, хозяином пансиона. Плеснув в стакан добрую порцию тен-нессийского виски, он залпом осушил его и лег, положив ноги в ботинках на спинку кровати. Заплатить за виски он тоже не сможет, зато залить им свои невзгоды уж постарается.
Боже правый, а что он скажет Верене?! Теперь он не сможет поехать с ней в Сан-Антонио, и мысль об этом, как ни странно, заставила его почувствовать острое сожаление. Что и говорить, за эти несколько дней он убедился, что восхищаться ею можно не только за ее внешность. Ему все больше нравился ее ясный, быстрый, критический ум. Он даже чувствовал, что ему будет недоставать всех этих словесных стычек между ними. Совершенно одна, почти без денег, она все же не поддавалась соблазну пойти по легкому пути, не стала использовать свою красоту в корыстных целях, предпочитая полагаться на свой острый язык и лишь с его помощью держать оборону против окружавшего ее агрессивного мира.
40
Ганфайтер — человек (часто — ковбой), мастерски владеющий оружием. Ганфайтеров нанимают для личной охраны и как киллеров.