— Опять вы в политику ударились! — вмешалась Карина.
— Чтобы с ним дойти до точки, — резюмировал Тимофеев, — надо вылакать полбочки!
— Ну так как насчет Абу-Даби? — напомнила Еремееву Карина.
— Жарко там очень. Я тут остаюсь. Продам квартиру в Москве и отстрою нормальный дом в Абу-Хотькове.
— Ну, тогда я в Ростов подамся. Там и Арабские Эмираты поближе.
— Желаю тебе найти порядочного эмира. Чтоб не изменял с чужим гаремом.
— Не волнуйся — я найду.
— Нет никаких сомнений! Но пока ты останешься здесь. Я съезжу в Москву. Проведаю Дельфа. Куплю тебе билет до Ростова. Оформлю продажу квартиры. Вечером вернусь. Переночуем в нормальных условиях. И завтра двинешься.
— Нет, нет, — запротестовала строптивая дева. — Я тоже поеду в Москву!
— Ну какой резон тебе ехать? Лишний риск. Попадешься на глаза кому-нибудь из своих пауков-птицеедов.
— Не попадусь — Москва большая. Я тоже хочу собачку навестить. Я ей «Педигри» куплю.
Получасовые препирательства ни к чему не привели. Карина твердо стояла на своем:
— Еду! В конце концов мне нужно деньги по кредитке получить. И билет я возьму не на завтра, а на ночной поезд.
— Но…
— Иди ты в баню! В свою, конечно.
Тимофеев проводил их до станции. Перед тем как войти в вагон электрички, Еремеев не утерпел и ввернул на прощание:
— А все-таки то, что мы сейчас имеем, началось с твоего Великого Октября. В семнадцатом Россия получила удар под сердце. Семьдесят три года Совдепии — это в масштабе исторического времени семьдесят три секунды агонии. Я как врач тебе скажу — человек в агональных конвульсиях может гору свернуть, могут быть периоды улучшения, но конец неизбежен. И он наступил.
Майор раскрыл рот, чтобы горячо возразить, но тут зашипели тормоза, двери съехались, вагон дернулся и электричка, натужно гудя, потянулась к Москве.
Карина демонстративно села подальше от Еремеева — к противоположному окну. Однако как только рядом с ней примостились трое черноусых южан, тут же перебралась к надежному спутнику и напялила наушники плейера. Еремеев купил у разносчика газет «Московский комсомолец» и «Завтра» и стал читать попеременно то одно, то другое издание. В ответ на недоуменный взгляд Карины коротко пояснил:
— Истина как раз посередине!
Девушка сняла наушники и нацепила их Еремееву. Голос Вики Цыгановой отчаянно стенал:
Глава девятая
ЭКСПЕДИЦИЯ ЗА ЗОЛОТОМ КОЛЧАКА
С Ярославского вокзала они направились на Красносельскую, в ветлечебницу. По пути Карина купила в зоокиоске большой пакет витаминизированного собачьего корма.
— Боюсь, ему это не понадобится, — мрачно заметил Еремеев.
Дельф лежал в отдельном боксе, забинтованный крест-накрест. Он с трудом поднял здоровенную башку, забил хвостом, радостно повизгивая.
— Лежи, лежи! — запустил в густую шерсть пальцы Еремеев. Он вжался носом ему за ухо и приветственно подышал — быстро-быстро, как это делал в лучшие времена.
— Живучая собака! — приободрил хозяина Лазарь Моисеевич. — Если и дальше так пойдет, дня через три он станет вполне транспортабелен.
— «Педигрипал» ему можно? — спросила Карина, не сводя восхищенно-умильного взгляда с лобастой светлоглазой морды с живыми черными бровями.
— Очень немного и только из рук хозяина.
Дельф обнюхал лакомство, но есть не стал.
— Не утомляйте его. Ему покой нужен, — попросил ветврач и деликатно выпроводил посетителей из бокса.
На улице они разошлись в разные стороны. Карина, получив миллион предостережений и советов, отправилась на Курский вокзал за билетом. Еремеев поехал в Сокольники в фирму «Орбис», обещавшую в рекламном плакатике уладить все хлопоты, связанные с продажей недвижимости за двадцать четыре часа. Они уговорились встретиться на прощальном обеде в Столешниках в тихом и малолюдном погребке «У дяди Гиляя».
В фирме «Орбис» его встретили так, как давно уже нигде не встречали. Судя по всему, москвичи не торопились расставаться с родной жилплощадью, так что явление клиента-продавца оказалось приятным сюрпризом для главы Сокольнического филиала — очаровательной дамы лет сорока, по-американски любезной, подтянутой и деловой. В сером строгом костюме, если не считать слишком смелого разреза сзади юбки, она вышла из-за своего стола, украшенного монитором компьютера, супермодным светильником и вазочкой с фиалками, улыбнулась Еремееву так, как будто минувшую ночь они провели в одной постели, усадила за журнально-кофейный столик, вызвала по селектору хорошо вымуштрованную девочку в таком же псевдоделовом костюме, и та поставила перед ними по чашечке кофе, ликерные рюмочки и коробку шоколадных конфет. Еремееву стало стыдно за свои обтрепанные джинсы, потертую куртку, за фибровый «тревожный» чемоданчик, который он поспешил задвинуть под столик, за щеки, обросшие после ночлега в бане суточной щетиной. Но хозяйку роскошного кабинета волновала отнюдь не внешность клиента, а его недвижимость.