Склонившись над унитазом, девушка долго давала себе обещание больше не пить. Ни при каких обстоятельствах, не слушая ничьи мольбы.
Кое-что она стала вспоминать, но этого было катастрофически мало для того, чтобы собрать картинку происшедшего воедино.
Отмучавшись, девушка умылась, выпила таблетку, а после этого решилась на звонок.
— Бабуля, — жалобно взмолилась она, когда экран осветился радостной улыбкой бабы Мары, — бабулечка, — чуть ли не в слезах шепнула Фимка, поглядывая на закрытую дверь. — Бабушка, что мне делать? В моей кровати лежит парень.
— Что? — обрадовалась мать отца, всплеснув руками и умилительно смахнув выступившие слёзы. — Ну наконец-то, — заголосила она, — моя кровинушка стала взрослой!
— Бабуля, ты даже не дослушала! — взмолилась Фимка, морщась от боли. Сидеть на унитазе и изливать душу бабушке было стыдно, но больше не к кому обратиться в столь щекотливой ситуации. — И не кричи, пожалуйста, меня тошнит.
— Ох ты, бедная, — посочувствовала ей баба Мара, отметив, что внучка бледненькая, да и косметику не смыла. — Выпила таблеточки?
— Одну, — успокоила Фимка бабулю.
— Так одной мало, — раздражённо взмахнула та в ответ рукой. — Пей сразу вторую и давай говори, что там не так с парнем.
— Мы с ним не спали — это раз, а во-вторых, он, кажется, подарил мне вот этот браслет, — девушка поднесла комфон к запястью, а затем взглянула в родное лицо бабушки. — Я смутно помню. Но, бабуля, этот браслет очень дорогой. Что мне делать?
— А то я не знаю, что он дорогой, — усмехнулась баба Мара, недовольно поджав губы. — Ты совсем, что ли, ничего не помнишь? И откуда в тебе столько наивности? Где это видано, чтобы в наше время выискался такой отважный и доблестный парень, готовый сделать дорогой подарок девушке, с которой даже не переспал?
— И не поцеловал, — заметила Фимка, с облегчением выдыхая. А то она уже подумала, что это Матвей сделал ей такой подарок или же того хуже — украл браслет. Но судя по реакции бабы Мары, без неё не обошлось. Да и что-то такое ворочалось в голове, а потом девушка вскрикнула, как наяву увидев себя со стороны, практически лежащей на прилавке, схватившей руку продавца и умоляющей сделать скидочку.
— Бабуля, прости, — взмолилась внучка, состроив жалобную моську. — Я так больше не буду, честно.
Фима боялась, что бабуля обидится за то, что та назвала её пенсионеркой и умоляла сделать скидку по пенсионному, так как по студенческому билету атландиец скидку делать отказывался.
— Не будешь уж точно, — зло отозвалась баба Мара, отворачиваясь от экрана вполоборота, затем быстро остыла и уже спокойнее продолжила: — Но это тебе нужно было сделать, иначе вспоминать о своей студенческой жизни было бы нечего. А теперь давай покажи ещё раз, за что я выложила кучу денег.
Лицо бабы Мары увеличилось в экране, а девушка поднесла браслет к глазку видеозахвата, дав полюбоваться украшением родственнице.
— Прелесть, ты права. Только это точно не имперская вещичка, слишком ювелирная работа, — со знанием дела произнесла баба Мара, а Фима закивала в ответ.
— Да, это работа атландийцев, но выполнена в стиле имперцев.
— Видела я украшения лаудунцев, кустарная работа, слишком грубая и неудобная.
Серафима в принципе была согласна с бабушкой, но почему-то думалось, что в сокровищнице лаудунского императора совсем другие вещицы.
— Бабуля, это обычные украшения, а императорские?
— Фимка, да кто же их видел? Они их стерегут как зеницу ока, словно в них заключена небывалая сила, а мне кажется, что дело всё в неказистости этих самых сокровищ. Устроили такой ажиотаж, а смотреть не на что. Ну сама посуди, если у них сейчас такие грубые украшения, то тысячу лет назад и подавно.
Девушка приуныла, так как такая загадочная история разбилась о логичные доводы старшей и потому опытной женщины.
— Мне он нравится, — любовно погладила Фима тёмный зелёный ободок, неплотно облегающий запястье. — Жаль, носить его могу лишь дома.
— Мне он тоже нравится. Если бы не понравился, я бы его не купила. Да и с чего ты взяла, что его нельзя носить? Носи, я тебе разрешаю. Это мой тебе подарок на выпускной. Я уже и платье тебе подобрала, тоже изумрудное. Ой, не строй такое лицо! — возмутилась баба Мара, видя, как куксится внучка. — Ничего, потерпишь, что на твои ножки будут пялиться парни. Но ты достойна стать королевой выпуска.