Серафима прекрасно понимала весь груз ответственности, который лежал на её плечах. Но, тем не менее, она мечтала прикоснуться к древним знаниям. Ведь история республиканцев, в отличие от тех же имперцев, ещё не изучена до конца. Она, Лойз Адамс и Матвей Железнов должны были в своих дипломных работах приоткрыть тайны истории возникновения республики. Девушке представлялось это великим делом, с которого мог начаться её карьерный рост.
***
Вылет был назначен на восемь утра. В большой зал космопорта девушка прибыла за два часа до вылета. Выбрав для удобного путешествия спортивный костюм в розовых тонах, кепку, защищающую от палящего солнца, и, конечно же, очки. Кроссовки приятно пружинили, придавая походке лёгкость. Это же чувство царило и в душе Фимки. Бабуля плелась сзади, обмахивая себя ярким веером, который скрывал от чужих любопытных взоров серые глаза, выдающие её истинный возраст. Подчёркнутые чёрной тушью ресницы прикрывали хитрый блеск взгляда опытной охотницы за мужчинами. Алая помада на пухленьких губах сбрасывала пожилой женщине её лета, и она чувствовала себя тридцатипятилетней дамой, которая была способна и уже готова захомутать очередного молодца. Да и пластический хирург не зря ел свой хлеб, полностью отработав вложенные в него деньги. Фигура у бабы Мары была отнюдь не семидесятилетней старухи, как она себя порой называла перед зеркалом, а стройной соблазнительницы с тонкой талией, высокой грудью и округлыми бёдрами.
Внучка очередной раз обернулась, а баба Мара шикнула на неё, поправляя широкополую шляпу.
— Чего встала, иди вперёд и не позорь меня. Говорила же, оденься нормально, а не как спортсменка.
— Но в этом удобнее.
— Удобнее вагоны разгружать, а не парней снимать, — пробормотала бабуля в ответ, высматривая презентабельного мужчину в дорогом костюме и явно провожающего свою жену. — Хм, — задумчиво прищурилась баба Мара, прицениваясь к мужчине, который махал уходящей к таможенным будкам блондинке. — Отличный вариант на вечер.
— Чего? — не расслышала её внучка, а баба Мара поморщилась.
— Чему вас только в университетах учат, — тихо заворчала она. — Алкоголя нельзя, курить нельзя, любить нельзя. И всё ради чего? Если бы не я, не знала бы, где у мужиков яйца.
— Бабушка! — возмутилась Фимка, которую коробили некоторые высказывания матери отца.
— Не бабкай мне тут. Где ты бабку видишь? — обиженно зашипела госпожа Заречина, складывая веер.
Внучка вздохнула. Бабуля у неё всегда была красивой, расчётливой и весёлой. Она любила купаться в мужском внимании и даже сейчас умудрилась завлечь парочку самцов, заинтересованно смотрящих на неё. Серафима понимала, что её розовый костюм не сравнится с ярко-жёлтым платьем старшей родственницы с запахом в итальянском стиле. Это платье бабуля обожала, так как оно легко снималось. Такое же упаковала внучке, только красное, в надежде, что у Фимки будет время хоть с кем-нибудь пофлиртовать.
— Не позорь, бабушку, поняла? — строго пригрозила баба Мара, целуя внучку на прощание. — Покажи всю свою тяжёлую артиллерию, — бабушкин веер легко стукнул по груди внучки, намекнув, что конкретно та имела в виду под артиллерией, — не скромничай, тебе можно. Ничего не бойся — сейчас всё лечится. Я ничего твоим родителям не скажу, честно. Оторвись там. Хватить быть затворницей, вон у вас какой парень есть в универе, — бабуля ткнула веером в одного их студентов.
Саша Мантьян — будущий военный атташе. Фимка никогда не понимала бабушкину любовь к высоким брюнетам. Кем бы он ни работал, какой бы ни имел заработок, даже если лицом не вышел.
— У него уже есть невеста, — тихо шепнула Фимка, с завистью глядя на Сашу.
Он ей нравился. Хотя не было ни одной девчонки на их потоке, кому бы этот всегда вежливый и воспитанный молодой человек с безупречной выправкой не нравился. Неизменно галантный, со сдержанной улыбкой, он был звездой университета, принцем, о котором мечтала каждая студентка, но, увы, официальная помолвка уже состоялась и Сашина невеста — Ольга Романова — ждала, когда он закончит учёбу, чтобы стать госпожой Мантьян.
— Эх, Фимка. Невеста не стена, как, впрочем, и жена. Но не суть. Видимо, ты не в меня пошла, не в меня. Слишком материнское воспитание на тебе сказывается. Так и просидишь в девках до самой старости. Надо брать быка за рога, то есть мужика за яйца. Запоминай, баба Мара плохому научит.