— Разве не ты смысл их жизни? Плод их любви? — совсем вывел из себя девушку атландиец.
— Но это не значит, что я должна сидеть всю жизнь на их шее! Я должна развиваться дальше.
— Но ты порвала с ними нить, поэтому и скучаешь.
— А у вас не так? — решилась на нападки Фима, так как не поняла в чём суть придирок.
— Нет, — мягко улыбнулся он и легко потянул джойстик штурвала на себя, чтобы флаер взмыл вверх перед каменистой грядой берега и мягко приземлился на площадке перед домом Хода.
— Я знаю, что родители мне верят и доверяют моим решениям. Они не сомневаются в моих действиях, так как воспитали меня таким, вложили в меня всё, на что были способны. Одарили своей любовью и гордятся мной, а я ими. Мы хоть и не видимся, но я знаю о них всё. Так и моим родителям известен каждый мой шаг. Это нормально жить своим ребёнком, ведь он смысл жизни родителей, плод их любви. И чем сильнее любовь, тем больше таких плодов. А ты у своих одна? Может потому, что оборвала все нити, и они не помнят каково это — любить свою половинку и гордиться своим ребёнком.
— Ты не прав, — забылась на миг Фима, чувствуя себя виноватой.
Почему-то в словах атландийца слышалась странная правда. Словно он ей в руки дал кристалл, а тот хоть и красивый, но чуждый, необычный. Так и с его словами о родителях — эта истина кололась, так как казалась верной. Хотя не во всём. Но держать её в руках было неприятно, хотелось оправдаться самой и оправдать родителей. Ведь они любили друг друга. Просто старость, просто быт, просто… Фима не знала, если честно, почему она единственный ребенок. Может и вправду так довела их, что они не решились на второго? А может дело в здоровье, ведь тут не угадаешь, пока сама не спросишь, а как спросить? Это же не о погоде полюбопытствовать. Это же интимно.
— Я прав, — отстегивая ремни, отозвался Дантэн, чувствуя горечь, волнами растекающуюся от землянки. Он расстроил её, впервые настолько сильно, задел за живое, за её родителей.
— А если бы я убил твоего деда, ты бы меня возненавидела?
— Что? — удивилась девушка, поднимая глаза от своих рук, посчитав, что ослышалась.
— Представь, что я убил много лет тому назад твоего деда. Ты бы меня возненавидела?
— Как убил? — тут же уточнила Фима, так как собранность в лице атландийца говорила о многом.
В ответ Ход растянул губы в улыбке.
— Интересная ты. Отличаешься от своих. Поэтому тебя и выбрали. Стая не любит одиночек и пытается избавиться от них.
Серафима моргнула, а атландиец отвлёкся на экран тилинга, и площадка под флаером ожила, стала опускаться вниз. Фиме не составило труда провести аналогию и понять к чему вопросы.
— Вы подозреваете Мантьяна?
— Конечно, — отозвался Дантэн, улыбаясь своим мыслям. Сима легко поддавалась ему. Её психика была пластичной и крепкой. Осталось научить её правильно пользоваться серым веществом в её головке.
— Почему? — не унималась девушка.
— Он не знал своего дедушку так же, как и его отец, так?
Серафима кивнула, отстёгивая ремни безопасности и с интересом прислушиваясь к голосу атландийца. Она не ожидала, что он будет с ней так откровенен.
— Ты бы любила своего дедушку, не зная его лично?
Честно мотнув головой, Серафима почувствовала укол совести. Она и сейчас с трудом помнила своего родного дедушку, хотя он и держал её на руках. Но детские воспоминания утратили былую яркость, поблекли и чувства. Хотя она продолжала его любить. А тут другая ситуация.
Девушка поспешила за Ходом, который уже спустился в подземный гараж и направился к лифтам. Вне флаера не было холодно, гараж явно отапливался. Фимка прищурилась, закусив губу, и мысленно усмехнулась, рассматривая широкую спину в кожаной куртке. А ведь кто-то утверждал, что ему не интересны её проблемы, а сам сделал всё, чтобы Фиме было комфортно. Даже деньги решил выделить.
— У Мантьяна, по его словам, очень сильная эмоциональная привязка к дедушке, — через плечо рассказывал атландиец, неспешно шагая, чтобы девушка успела его догнать. — Создаётся впечатление, что дедушка его воспитал с детства, а погиб он совсем недавно. Хотя история давняя, да и непростая.
— Я тоже хотела узнать, почему сион Тманг отдал такой приказ. Корректно будет спросить у него лично в интервью? Или не стоит?
— Твоё право, — равнодушно пожал плечами Ход и вошёл в зеркальную кабину лифта. — Только прежде найти в моих хрониках этот инцидент и посмотри заседание Совета Старейшин. Думаю, вопросы у тебя отпадут сами собой.