Хоть Фима и была под впечатлением от небывалой щедрости атландийца, она не собиралась так просто ему прощать обман и поэтому сразу перешла к допросу. Она должна была понять, как далеко её решил впутать в шпионские игры Ход.
— Вообще-то я говорил, — не повёлся на устрашающее выражение лица землянки Дантэн и направился в столовую, обводя рукой кое-какие вещи, попадающиеся на пути со словами: — Всё, что ты видишь, это лишь копии, оригиналы спрятаны надёжно. А сион Берт мой лучший друг и уникальный мастер, он может создать копию любого произведения искусства, но обожает творить вот такие милые украшения, — Дантэн указал на тилинг Симы и на свою серьгу в ухе. — Мило, правда же? Жаль, лишь единицы могут по достоинству оценить его произведения.
Фима зарделась от этого комплимента, а также от странного горячего взгляда атландийца. Он никогда не смотрел на неё подобным образом, открыто, по-доброму, дружески.
— Надеюсь, Сима, ты не сильно расстроишься, если в музей отправишься одна, с Арансом? Я сразу как поем займусь работой. Побудешь для меня прикрытием. Если вдруг кто позвонит, делай вид, что я рядом, договорились?
Улыбка померкла на губах Серафимы. Как она могла подумать, что он улыбается ей? Точнее, как вообще она могла решить, что они стали ближе? Этот эгоист опять играл в свои игры, и теперь она должна будет обманывать своих!
— У меня есть выбор? — холодно уточнила она, садясь за стол по левую руку от светящегося от счастья мужчины.
— Конечно, — невозмутимо отозвался Ход. — Выбор есть всегда: сделать, как я попросил, или нарушить клятву.
Прикрыв глаза, девушка подавила в себе вспышку гнева. А чего, собственно, она хотела? Это же Ход. Не зря же от него свои же соотечественники ноют.
— Я согласна выполнить вашу просьбу, — с сарказмом отозвалась Фима, а в ответ Дантэн очередной раз подарил ей акулью улыбку.
— Умница, — похвалил он девушку и потянулся к ней рукой, но она отклонилась, а сам атландиец замер, рассматривая свою руку.
— Хм-м-м, — задумчиво выдохнул он, видимо, нисколько не расстроившись, скорее заинтересовавшись.
Он не убрал руку, а наоборот, упрямо потянулся ею к девушке, а та поняла, что смысла уворачиваться нет, всё равно сделает как хочет. Но Дантэн так и не прикоснулся к волосам Симы. Прищурившись, он чуть раскрылся, чтобы почувствовать, как его пальцы окунулись в биополе землянки, как приятно кололась её обида, а ещё тепло проникало прямо через подушечки пальцев, медленно поднимаясь вверх по его руке. Земляне стремятся быть ближе с тем, с кем общаются. Хотя обычно никто из землян никогда так нагло не обволакивал его, как это делала Сима. Она, словно маленький ребёнок, тянулась к нему, а он…
Резко выдохнув, Дантэн убрал руку, потирая подушечки пальцев. Атландийцы цельны и им не нужны привязки, как землянам. Наоборот, чужая энергия мешала. Чужое проникновение разрушало, вносило хаос в биополе атландийца. Если конечно это не …
Встав, Ход нахмурился, отгоняя глупую мысль. Было ведь и другое объяснение. Он хотел себе ученика. Вот и всё. Просто ученик, который входил в личный круг.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила его Серафима, от которой не укрылось, что атландиец напрягся. Выражение его лица пугало отголосками ярости.
— Да, я должен спешить, — солгал Дантэн, а затем позвал Аранса, на которого и оставил растерянную гостью.
Серафима не стала задумываться над странным поведением атландийца, лишь вспомнила его напряжённый взгляд, когда он свои пальцы рассматривал над её головой. Они на миг показались девушке чёрными, словно зрачок затопил всю радужку. Да и дышал мужчина в тот момент слишком медленно, словно намеренно задерживал дыхание и за чем-то следил.
Девушка невольно пригладила свои волосы, вспомнив про их магнетизм, и то, как они часто электризовались зимой от шапки. Правда, сейчас не зима, да и в шапке она не ходила. Тем непонятнее было поведение Хода. Мысленно махнув рукой, девушка набрала родителей, чтобы пообщаться с ними. Баба Мара, как и обещала, уже донесла им про обвинения в краже, и когда Фима заверила, что всё выяснилось, отец серьёзно предложил ей вернуться домой. Но девушка категорически отказалась.
— Я прилечу со всеми, папа. У меня диплом на носу. Я хочу его получить сама. Я знаю, что баба Мара может мне купить любой, но этот будет только моим достижением.
— Я понял, — принял позицию дочери Алексей Дмитриевич.