— Она приходит в себя. Можете позвать мистера Дехупа, — сказала какая-то женщина.
У нее затрепетало сердце. Максим здесь! Она вздохнула, изумляясь тому, что не ощущает боли в груди, и позвала:
— Максим!
— Я здесь, малышка!
Она опять с усилием разлепила веки — и на этот раз была вознаграждена, встретившись с его ярко-синими глазами.
— Максим! — пролепетала она, и напряженные уголки ее губ дрогнули в улыбке.
— Ты меня чертовски напугала, — достаточно резко сказал он. — Джорджиана, что произошло?
Ее улыбка стала шире. Не обращая внимания на его вопрос, она смотрела на мужчину, который стал ей дороже жизни.
— Где ты приобрел такие глаза? Не купишь ли мне пару таких же, чтобы они всегда напоминали о тебе?
Он прикоснулся к ее щеке, белой как простыня, на которой она лежала.
— Ты потеряла пол-литра крови. И знаешь что? У нас одинаковая группа!
— Ну конечно, — сонно отозвалась она. Ей казалось, что ее голос куда-то улетает, а сама она парит, не касаясь земли. — Мы с тобой во всем одинаковые. Если бы не эти тайны…
Она засмеялась, сама не понимая чему, но окончательно успокоилась, когда узнала, что с Максимом ничего не случилось.
— Доктор?
Максим встревоженно посмотрел на врача, который стоял рядом с ним.
— Она перенесла шок. Анестезия, которую мы ей сделали, чтобы зашить руку, и обезболивающее лекарство вызывают сонливость. Утром она будет в полном порядке. А сейчас ей важнее всего отдохнуть. Если вы заполните все документы, мы отвезем ее в палату.
— Я не родственник, — медленно проговорил Максим, пытаясь сообразить, как лучше вести себя в данной ситуации. Повернувшись к врачу, он сказал: — Ее мужа зовут Эдвард Манчестер. Он — военный моряк и в настоящее время находится за пределами страны. Я не знаю, есть ли у нее другие близкие родственники. Я оплачу все расходы. Просто делайте все, что нужно.
Холодные пальцы легли на руку Максима и слабо ее сжали.
— Максим, я хочу домой! — Джорджиана попыталась поднять голову, но, почувствовав, словно она стала раз в пять тяжелее обычного, оставила эти бесплодные попытки. — Я хочу домой.
— Вам следует провести ночь в больнице, миссис Манчестер, — сказал врач. — Вы потеряли довольно много крови и нуждаетесь в покое. Если вы разрешите мистеру Дехупу заполнить нужные бумаги и подписать бланк госпитализации, то мы сможем устроить вас на ночь.
Пальцы Джорджианы сильнее сжали руку Максима, она только сейчас поняла, что не знает, где находится.
— Где я?
— В отделении «скорой помощи» больницы Плаудена. — Максим нахмурился. — Разве ты не помнишь? Ты споткнулась на дорожке у дома и упала. Одна из бутылок, которые ты держала, разбилась и разрезала тебе запястье. — Он осторожно дотронулся до ее правой руки. — Тебе пришлось наложить несколько десятков стежков, Джорджи.
Джорджиана недоуменно смотрела на него, пытаясь пробиться сквозь облако эйфории. Разве она не слышала выстрелы? Она была уверена, что слышала!
— Только шампанское? Никаких выстрелов?
Вопрос Джорджианы заставил врача насторожиться:
— Что она сказала?
— Наверное, ей пригрезилось, — быстро ответил Максим. — Это все ваше лекарство!
Однако сам он поспешно восстанавливал в памяти мгновения, предшествовавшие той секунде, когда он увидел ее лежащей на дорожке. Мимо пронесся мотоцикл, и звук плохо отлаженного двигателя в тишине действительно был похож на выстрел! Звуки выхлопа иногда принимают за выстрелы, но почему такие ассоциации могли появиться у Джорджианы? Его собственное раздражение стало результатом долгих месяцев, проведенных на Ближнем Востоке, где громкие взрывы снарядов и бомб грозили внезапной гибелью.
И все же… Когда он поднял Джорджиану, чтобы положить в машину, она прошептала слова, которые теперь звучали в его сознании оглушительным воплем: «Не надо… меня убивать!»
Что, черт возьми, происходит?
Джорджиана закрыла глаза. Ей трудно было связно думать, но одно она понимала совершенно отчетливо: она не могла признаться Максиму, что специально бросилась на землю. Он ничего не поймет, а она не вправе давать ему объяснения. Она совершила ужасную ошибку!
— Я хочу домой. Прямо сейчас.
— Миссис Манчестер, вам не следует уезжать из больницы. Если вы просто…
— Нет!
Ее саму изумило то, как громко прозвучал ее возглас. Это дало ей уверенность в себе и буквально оживило: она смогла сесть. Однако реальность вернулась стремительно: она закачалась словно пьяная и чуть не свалилась с операционного стола.
Максим помог ей удержаться, взяв за плечи. Она настолько ослабела, что мышцы дрожали от напряжения, которое требовалось, чтобы поддержать тело в сидячем положении.
— Джорджиана, послушай! Тебе нельзя возвращаться домой! Тебе необходима помощь — самая лучшая, какую только можно получить за деньги.
Она подняла голову, и прядь волос упала ей на щеку. Лицо у нее осунулось, но в глухом голосе звучала несгибаемая решимость.
— Максим, у тебя есть деньги и авторитет. Пожалуйста, пожалуйста, увези меня отсюда!
Перед этой бледной, дрожащей женщиной Максим устоять не мог. Он осторожно уложил ее обратно и отвел спутанные волосы с лица.
— Хорошо, Джорджи. Все, что ты хочешь. — Повернувшись к врачу, он спросил: — Ее можно увезти домой?
Врач с нескрываемой досадой ответил:
— Это неразумно. Она в полном сознании, и это хороший признак. Результаты кровопотери минимальны. Но она не в состоянии уйти из больницы.
Не отрывая взгляда от лица Джорджианы, Максим сказал:
— А если я отнесу ее на руках, привезу, положу в постель и постараюсь, чтобы постельный режим не нарушался?..
Врач поколебался.
— Рана на руке, конечно же, жизни не угрожает, но очень серьезная. Пострадавшая нуждается в постоянном наблюдении. Она уже получила одно внутривенное вливание, ей следовало бы сделать еще одно.
Максим кивнул.
— А потом я отвезу тебя домой, Джорджи, — нежно пообещал он.
Вознаграждением ему послужила очаровательная улыбка.
— Миссис Манчестер нуждается в абсолютном покое. И ей надо как можно больше пить, — распорядился врач после того, как Джорджиане поставили капельницу. — Ей придется написать расписку, что больница снимает с себя всю ответственность за ее дальнейшее состояние. Я выписал два рецепта: это антибиотик и болеутоляющее средство. Этой ночью за ней нужно наблюдение: возможен повторный шок.
— Она будет очень осторожна, — мрачно пообещал Максим. — Я за этим прослежу.
— Который час? — спросила Джорджиана, когда медсестра помогла ей одеться.
— Десять вечера.
Джорджиана печально подумала, что потеряла пять часов. С половины восьмого Алан будет звонить ей каждую четверть часа. Как она объяснит ему все происшедшее? Что она может ему сказать? «Я вела себя как последняя дура: приняла выхлопы мотоцикла за выстрелы и решила, что в меня стреляют…» Да, свидетельница из нее получится не слишком надежная.
Когда она застегивала блузку, вошел Максим.
— А где моя куртка? — спросила она у него.
На секунду он растерялся, а потом вспомнил, как было дело.
— Перед домом, на дорожке. Возьми мою.
Он снял с себя летную замшевую куртку, подбитую мехом, и укутал ей плечи.
— Ты замерзнешь! — запротестовала она, когда Максим подхватил ее на руки, готовясь нести к машине.
Однако при этом она с удовольствием обхватила его за шею.
— Меня будешь согревать ты! — пошутил он. — Пошли. Том приехал на лимузине, так что мне не придется тревожиться, как бы тебя не растрясло, пока я за рулем.
— Снег идет! — изумилась Джорджиана, когда они вышли из отделения «Скорой помощи». Кружевные белые хлопья медленно кружили в свете фонарей, освещавших стоянку. — Как красиво!
— Да, красиво, — согласился Максим, не отрывая глаз от ее лица. — Ты меня чертовски напугала, Джорджи, — еле слышно произнес он, прижимаясь губами к ее виску. — Наверное, я никогда не смогу спокойно смотреть на шампанское: обязательно буду вспоминать этот вечер.