По моему скромному мнению, эта кепи больше подошла бы какому-нибудь грацаяльскому дедушке, в молодости выступающему клоуном на арене цирка, но напор Фелиции был таким сильным, а ее восхищение таким неподдельным, что я замешкалась и засомневалась.
А в следующее мгновение увидела Его Высокопреосвященство Коула Тернера, но не одного, а в сопровождении других высоких нравственных чинов, а так же самой офицера Гурович. Скользнув по мне взглядом, Тернер отвернулся, а я поспешила сдернуть с волос клоунскую кепи.
Фелиция была моей подругой, всегда за меня переживала. Наверное, очень некрасиво думать плохо о друзьях, но немного странно, как она, с ее безупречным вкусом, будучи на шопинге в столице мировой моды, выбрала для меня вот это…
— Ты знаешь, по какому поводу сбор? — чтобы перевести тему, поинтересовалась я у Фелиции, вежливо поблагодарив за подарок и спрятав кепи в свою сумку.
— А ты как думаешь? — выгнула бровь она. — Опять нравственники решили провести показательное выступление, а то вдруг мы все забыли, что может грозить за попрание норм морали! Вроде пресса будет, и телевиденье тоже. Послушай, а это правда, что ты теперь работаешь помощницей Кастора Троя? Я просто ушам своим не верю! Ты должна рассказать мне все!
— Прямо сейчас?
Холл в нашем первом полицейском отделении очень большой, современный, с галереей по второму этажу и мраморным полом, плиты которого выложены в герб полиции. Весь личный состав вкупе с гражданскими сотрудниками выстроился по периметру помещения, и нам с Фели досталось очень нехорошие места в первом ряду.
Происходящее меня настораживает, откровенно не нравится, очевидно, что пугает. Уж лучше бы на галерее второго этаже стояли, подальше от досточтимой верхушки нравственников, среди которых я вижу и Шенка. Присутствие комиссара окончательно и бесповоротно не в добру.
Сквозь стену из стекла ярко светит мартовское солнце, но тем хуже предчувствие чего-то страшного и неотвратимого. На самый центр образовавшегося пространства черные мрачные нравственники выводят мужчину в белой больничной рубахе.
Он обрит налысо, поэтому я не сразу узнаю в нем Мистера Конский Хвост из клуба “Малиновый Вихрь”. Того самого, который хотел заплатить мне за приват, и от которого я сбежала в туалет.
Конский Хвост (который сейчас уже похвастаться такой шевелюрой не мог) держался прямо и был достаточно спокоен, но я видела, как трясутся кончики пальцев его левой руки.
И тогда Его Высокопреосвященство Коул Тернер выступил вперед и заговорил, и голос его, холодный, бесстрастный, похожий на ударяющиеся друг о друга осколки льда, был хорошо слышен во всем холле.
— В стране, где безнравственность стала угрозой национальной безопасности государства, мы не можем больше закрывать глаза на беззаконие. Масштабы нарушения нравственных стандартов превысили все возможные пределы. Вампирское сообщество во главе с князем Константином Леоне, исповедующее нормы цивилизованной жизни, не в состоянии эти нормы защитить. Главными нашими ценностями были и остаются конфиденциальность, безопасность, достаток, закон, мир, порядок, духовность, верность, семья и наша вера, без которой нет справедливого и процветающего общества. И попрание этих ценностей мы рассматриваем, как попытку выступить против самого государства. Этого человека зовут Дейвис Шеринг, и он осквернил высшую ценность — свою семью — подлой, грязной, неоднократной изменой собственной жене. Именем Каина и Лилит я налагаю на него епитимью, которая ждет любого, кто нарушит нормы морали нашего общества.
Дальнейшее было видно не так хорошо из-за пластикового полога мобильной операционной, которую суровые нравственники с непроницаемыми лицами выкатили в центр холла. И все-таки разобрать, что там происходило, было возможно.
Шеринга, который и не думал сопротивляться, уложили на стол и надели на его лицо маску. Взгляд мужчины затуманился, после чего, вдохнув еще пару раз, мужчина закрыл глаза. Врачи в синих шапочках, похожих на шапочки для душа, с лицами, которые были полностью скрыты масками, склонились над ним с отливающими никелем инструментами, практически закрыв его собой.
Наверное, хорошо, что с нашего с Фелицией угла обзора не было видно, что именно они делают…
Я обратила внимание на нескольких людей с бейджами “Пресса” на синих ланъярдах, которые щелкали затворами фотоаппаратов, а затем посмотрела на Коула Тернера.
Он стоял, заложив руки за спину, немного поодаль от остальных нравственников, в своем черном кителе без каких-либо знаков отличия — безупречный, и абсолютно прямой, вызывая не то, что страх — какой-то суеверный трепет.