— Но комиссар Шенк приказал… Я не могу с ним спорить.
— Комиссар Шенк много чего приказал, — Итан поморщился в ответ, и я поняла, что это он про свое смещение с должности помощника комиссара.
Он, наверное, так расстроен… Как же мне хотелось поддержать его! Но я неловко себя чувствовала и никак не могла подобрать слова.
Святые небеса, он, наверное, и не догадывается, какое для меня счастье вот так вот идти рядом с ним… Мы вместе ступили на узкую подвальную лестницу, ведущую в мой архив. От близости Итана кружилась голова — я оступилась, но он подхватил меня.
— С тобой все в порядке, Моника? Ты выглядишь бледной.
Он был таким заботливым, таким внимательным…
— Нет, не в порядке, Итан.
И разревелась. Энглер осторожно меня обнял и участливо принялся расспрашивать, почему плачу, и я не выдержала. Без утайки рассказала обо всем, что произошло в комнате для допросов и о диком, оскорбительном поведении офицера Троя.
Он слушал, нахмурившись, а когда я закончила, то и вовсе стал темнее тучи.
— Это недопустимо, — Итан сжал кулаки. — Это абсолютно недопустимо для офицера полиции!
На волне откровенности я хотела рассказывать про бабушку, чудо-аппарат, и ту катастрофу, что произошла в нашей жизни, но почему-то замолчала. Энглер прижимал меня к себе — только это сейчас было важно.
На миг показалось, не было ни Коула Тернера, ни нравственников, ни рейда в бордель, ни Александра Брента, который теперь являлся собственником нашего с бабулей жилья, ни Кастора Троя, ни визитки публичного дома, что валялась под моей кроватью.
Все это было лишь страшным сном по сравнению с реальностью, в которой мой любимый, благородный, честный Итан обнимал меня, желая утешить. Утешить… или что-то большее, о боже?
По сравнению с тем, что он вдруг нежно коснулся губами моей щеки. Неужели это значит, моя любовь к нему… ответна? Я была бы сейчас такой счастливой…
Если бы мне не нужно было выкрасть дело сына Брента из личного сейфа Итана. Бабушка не перенесет, если мы окажемся на улице, она просто этого не перенесет!
А значит — у меня нет другого выбора.
— Я обещаю, что разберусь с этим, Моника, — проговорил Энглер, и в его глазах стояла такая решимость, что, ощущая муки совести, я невольно залюбовалась им. — Кастор Трой не посмеет и пальцем к тебе прикоснуться! Знаешь, такие, как он, не должны работать в полиции. У него дурная слава — вот, что я тебе скажу, Моника. Помнишь громкое дело, когда молодая девушка-офицер застрелилась у себя в кабинете? Третье управление. Она только-только устроилась в полицию… Два года назад это было. Так вот, поговаривают, что это она из-за него. Он имел с ней связь, попользовался, как игрушкой, а потом вышвырнул. А девочка до смерти влюбилась — и не перенесла расставания…
— Нет, — я нахмурилась — история звучала попросту пугающе. — Я про такое не слышала — я еще в училище училась и как-то не интересовалась новостями.
— И зря, — Итан сокрушенно покачал головой. — Мало того, сотрудника с очень скользким прошлым и сомнительными характеристиками назначили на мою должность, так еще многие мои дела забрали…
— Дела? — переспросила, поначалу не уловив смысл сказанного им, слишком хорошо, тепло и уютно мне было в его объятиях.
— Которые я веду, вернее, вел…
— И дело Рики Брента? — я затаила дыхание.
— Рики Брента… Это тот парень, который бегал голым по Академии Вампиров? Да, его тоже. А почему ты спрашиваешь, Моника? Это твой знакомый?
— Просто моя бабушка знает его отца, но очень отдаленно, — поспешно и не совсем ловко пояснила я. Конечно, это было плохо — когда дело пропадет, Итан наверняка вспомнит об этом разговоре, но терять мне уже особо нечего. — И кому же его передали?
На самом деле ответ я уже знала, и он заранее леденил душу.
— Догадаться нетрудно! Все ему же! — зло проговорил Итан. — Кастору Трою, разумеется, кому же еще?
Пробраться в кабинет самого Кастора Троя и выкрасть из его сейфа заветную папку?!
Святые небеса…
ГЛАВА 5
Хуже некуда
-Убийством на Аддерли-авеню будет заниматься Кастор Трой. Илие Метреску, десмонд, скончался от травматического шока и потери крови. У него была вырезана печень, судя по всему, это сделали без анестезии. Ему вкололи только паралитик, чтобы обездвижить, но он находился в сознании… По крайней мере, большую часть… хм… операции. Более подробно в отчете коронера. Все сделано очень аккуратно и профессионально — убийца, скорее всего, имеет хирургическое образование. От этого и пляши. Медицинские вузы, больницы, крематории. Все ясно, Кастор?
— Как белый день, комиссар, — офицер Трой кивнул, принимая из рук Шенка синюю пластиковую папку и, даже не открыв ее, бросил в сейф.
Сегодняшнюю планерку Шенк проводил почему-то в его кабинете, а не у себя, причем Трой даже не уступил кожаное кресло начальнику.
Тихонько пристроившись в уголке, я сидела со своей планшеткой, испещрив закорючками и черточками уже несколько листов. Старательно стенографируя все, что говорили офицеры, старалась не вдумываться в смысл сказанного ими. Просто записывала их речь — и все. Но, как ни пыталась я абстрагироваться от происходящего, все равно ни на секунду не могла избавиться от ощущения, что я не на своем месте. Далеко не на своем…
Моим место был тихий архив, а не эта комната, полная мужчин, которые обсуждали вещи, от которых волосы вставали дыбом, и в которые я, простой архивариус, не должна была быть посвящена.
Но отныне, по особенному распоряжению самого комиссара Шенка, за мной была официально закреплена должность полицейского стенографиста. Фелиция, которая занималась начислением заработной платы, радостно сообщила мне, что мой оклад повысился на тысячу лей. Наверное, раньше я бы порадовалась, но по сравнению с суммой, которую озвучил Брент, это была просто капля в море.
Впрочем, кого я обманываю? Новая должность меня откровенно пугала. Пугало то, с какими людьми мне приходилось встречаться, и какие разговоры слышать и записывать. Но я тщательно все фиксировала, потом расшифровывала записи, и каждый вечер сдавала все это в виде отчетов лично комиссару полиции. По своей сути, эта должность была устаревшей и явно бесполезной, прошлому комиссару и в голову не пришло выдернуть из архива работницу, и отправить ее записывать планерки, допросы, ход следственных мероприятий… Но Шенк почему-то уделил этому особое внимание. Он не спрашивал — он поставил меня перед фактом.
А я… Какую бы работу мне не поручали, я всегда выполняла ее прилежно, аккуратно и быстро. За это меня хвалили еще в Социальном институте.
— Если у отдела по борьбе с уголовными преступлениями больше нет вопросов, то переходим к отделу по борьбе с нравственными преступлениями, — проговорил между тем Шенк, выразительно посмотрев на Коула Тернера.
Его Высокопреосвященство, разумеется, тоже присутствовал. В своем форменном черном кителе, так разительно отличавшемся от полицейской формы и напоминающем о его церковном сане, он сидел в самом дальнем конце стола, прямой, как палка. Он не участвовал в разговорах, и все-таки его присутствие явственно ощущалось, как будто какая-то мрачная тень довлела над всеми присутствующими.
Всеми, кроме Кастора Троя. Расслабленно откинувшись в кресле, он, как всегда, ухмылялся, а я дрожала и отводила глаза, когда его взгляд пару раз остановился на мне. Итан обещал, поговорит с комиссаром Шенком по поводу того, что произошло на допросе Джилсона и как ужасно Трой вел себя со мной, но для этого нужен подходящий момент. Судя по тому, как вольготно чувствовал себя помощник комиссара — этот момент еще не наступил.
Но это ничего страшного, Итан обязательно меня защитит! Он человек слова, ну и вообще… Самый лучший! Раньше он присутствовал на планерках у начальства, но теперь его нет… Как жаль…
Конечно, мне было далеко до осведомленности Фелиции, но теперь я обитала не только в своем подвале (то есть архиве!) и кое-что знала. Краем уха я слышала, что после неудавшегося рейда на бордель, Коул Тернер рвал и метал.