После того как Коля Маленький принимал на грудь, выиграть в шахматы у него было невозможно, это я давно заметил. Сегодня и подавно проигрывал, поскольку мыслями все возвращался к Сашке, сидящему под воротами. Мне было жаль Саню. Вспоминал, как варили с ним уху на Ветлуге, ночь коротали.
– Коля, – попросил я Маленького, когда другой водила, Толик, засобирался домой. – Я вызову такси с гаражного телефона, поможешь мне Сашку загрузить? Домой к себе его заберу. А то ночью загребут, обчистят, в вытрезвитель упекут, на работу телегу накатают…
– Благородное решение, – оценил Коля.
Сашка был здоровый кабан и вправду. Коекак мы с Маленьким загрузили его на заднее сиденье. Коля решил со мной ехать, помочь. Нормальный мужик.
К счастью, в такси Сашка наконец проснулся, узнал меня:
– Тима? Привет, дружище… Где я? Куда мы едем? Коля?… – Сашка говорил жалобным голосом, точно ребенок, и нисколько не был похож на погромщика, грозившегося лишить проректора по АХЧ хозяйства, причем не институтского, а его личного.
– Ко мне едем, Саша. Поспишь у меня. Чего на улице сидеть?
– У-у-ух! – простонал Сашка, хватаясь за голову. И закрыл глаза. Опять уснул.
Подъехали к дому, Сашка, слава богу, болееменее пришел в себя. Пыхтя и отдуваясь, поднялся со мной на пятый этаж. Коля убыл к себе на том же такси. Трояк, заработанный мной у Кирилюка, был потрачен, таким образом, на благое дело.
Утром Сашка проснулся раньше меня. Когда я продрал глаза, он уже хлопотал на кухне: грел чайник, а под крышкой сковороды оказался готовый омлет. Яйца и молоко он нашел в моем холодильнике.
– Я тут похозяйничал, – с виноватой улыбкой сказал он. – Ничего?
– Правильно! – одобрил я. И, понимая уже, что не надо, все-таки достал из заначки четверку, которую держал вместо спирта для дезинфекции, показал гостю: – У?
– Не-ет! – категорически помотал головой Сашка. – Спасибо, конечно, но я не похмеляюсь. Убери заразу!
Вообще-то он был на вид как огурец. Словно и не пил вчера.
– Контрастный душ – это классно! – объяснил он свой свежий вид. – Вот за что люблю городские квартиры. Летом-то у меня тоже душевая работает – из бочки. Ну а зимой – только в баньку. Тоже, конечно, хорошо, но каждый день не попаришься!.. Где у тебя курят?
– Здесь можешь, – разрешил я.
– Ну! Чего это я буду в кухне чадить?
– Тогда пойдем на балкон.
На моем узком балконе Сашка показался еще здоровее. Просто Геркулес!
– К другу вчера завалился, обиду вином залить, – признался он. – Здесь, в Горьком, живет. Рулит в одной конторе. Вместе по горам бегали… Ты уже в курсе истории?
– Слухи одни.
– Вот, гляди, – Сашка расстегнул рубашку. Поверх чистого загорелого мускулистого тела на животе белела марлевая повязка со следами крови. – Там ваты у тебя взял, в аптечке, повязку переменить. Водой помыл рану, кровить снова стала… Это Лозовой меня полоснул.
– Ни хрена себе!
– Ага. Он, козлина, нажрался и к Маринке полез, – подтвердил Сашка мою версию. – Она в баню им с Санычем бражки принесла. – «Саныч – это ректор, Василий Александрович», – понял я. – А они и до того уже набражничались! Саныч, так тот вообще на полке уснул. А этот – лапы распускать вздумал! Вывалился к ней в предбанник голым, урод. Хоть бы полотенцем обмотался!
Я домой с пилорамы пришел, смотрю – сестренка за забором сидит, съежилась, как воробей, трясется вся! Как узнал, в чем дело, так и дал им разгона! Начальнички! Оборзели! Лозовой, поганец, в дом убежал, я за ним. А он с ножом на меня. Не ожидал! Достал маленько… Вчера хотел найти урода, условие поставить. Я забываю про нож, а он чтобы сестре моей в институте козни не строил… А то ведь выживет ее. Как думаешь, Тима?
– Поговорить спокойно, да и все. Сам, поди, понимает, что не прав, это если мягко сказать.
– Прячется от меня, сука!.. Или уж набить ему морду, отвести душу? А Маринка пускай в политех переводится… Переведут ли еще? – тут же засомневался рассерженный брат оскорбленной сестры.
– Сань, – сказал я. – Да что они ей сделают? Зачем им это надо? Лозовой – он же проректор по хозчасти. Его видят только те, кто работает при институте. А ректора, того вообще за целый год можно не встретить ни разу. Он то в министерстве, то в комиссии какой-нибудь, то депутатствует. Это же не преподаватели, лекций студентам не читают.
– Да? Ты прав, пожалуй… Если Маринку трогать не станут, то и хрен с ними. Только на охоту пусть не приезжают больше! К нам им отныне путь заказан! – сказал он мне так, будто я, простой студент, да еще «академик», мог передать такое ректору с проректором!