— Праздновать дождь? — Роанна недоверчиво улыбнулась.
— Да, это день, когда родился Отец Дождя. Во времена короля Отец Дождя считался ересью, и ему запрещали поклоняться под страхом смерти.
— Правда? — Гидра оглядела площадь новым взглядом и начала отмечать то, чего не видела прежде. Тут и там, на фонариках, мелом на камнях, краской на грубо сколоченных прилавках были начертаны те же символы, которые Раминия рисовала на своём обожаемом деревянном идоле и постоянно обновляла.
Теперь, после Восстания, никто не запрещал поклоняться хоть Отцу Дождя, хоть Врановым Царям, хоть собственному, придуманному под градусом, божеству. О том, что так было не всегда, Роанна даже не задумывалась.
— Правда, — со вздохом подтвердил Палач, и Гидра подняла глаза, успев отметить, как на секунду, прежде чем смениться прежним равнодушием, его лицо стало мрачным.
— Вы отсюда родом? — сама не понимая, откуда взялась догадка, спросила Роанна, и Палач поднял брови.
— С чего ты взяла?
— Вы так рассказываете… Как будто о чём-то личном.
Палач улыбнулся, но отнюдь не весело. Вместо ответа он протянул руку и предложил:
— Потанцуем?
Роанна замялась.
— А что здесь танцуют? Я вообще в этом не очень…
Не дожидаясь конца фразы, Палач схватил её за руку и вытащил в центр площади, где вокруг фонтана уже набралось с десяток танцующих парочек.
— Расслабься, экзамена не будет, — насмешливо шепнул он, положил вторую руку Роанне на талию.
В процессе обучения в частности и в жизни в целом Гидра всегда придерживалась мнения, что если уж что-то делать, то хорошо. Поэтому чувствовала себя крайне неуверенно среди тех, кто явно танцевал не впервые. Она попыталась следить за остальными парочкам, чтобы уловить последовательность действий, но всё почти мгновенно смешалось в вихре юбок, волос и незнакомых лиц.
Палач явно посмеивался, наблюдая за ней. То и дело на своём лице Роанна ловила смеющийся взгляд. В конце концов, она просто плюнула и решила плыть по течению.
— Во-от, так гораздо лучше, — шепнул Палач, чуть крепче сжал руку на её талии.
Когда спустя добрых полчаса музыка наконец чуть смолкла, Гидра даже немного расстроилась. Давно она не испытывала такого беззаботного чувства лёгкости, как во время танца.
Парочки распались и разбрелись по своим делам.
— Не расстраивайся, тут ещё много интересного, — Палач потянул её к торговым рядам, и Роанна улыбнулась, заразившись его весельем.
Не слишком аккуратно сколоченные деревянные прилавки радовали глаз обилием разноцветных безделушек. Молодые девушки с восторгом примеряли платки и бусы, женщины постарше торговались за глиняную посуду, а мужчины с экспертным видом рассматривали инструменты и оружие.
Роанна никак не относила себя к разряду обычных девушек, и тем сильнее было её удивление, когда взгляд буквально приклеился к деревянным бусам. Резные, грубовато отшлифованные, они чем-то притягивали.
— Хочешь? — спросил Палач, и Роанна встрепенулась, оторвав глаза от бус.
— Нет, у меня нет с собой… — начала она, но, не дав ей договорить, Палач протянул продавщице несколько монет, и та сделала приглашающий жест.
Гидра открыла было рот, чтобы отказаться, но так и не отказалась.
Бережно взяв бусы, Роанна накинула их на шею и, спохватившись, что не поблагодарила Палача, вскинула голову и замерла. В глазах человека напротив отражалось что-то такое, что он, должно быть, прятал каждый раз, когда понимал, что на него смотрят. Вокруг будто вмиг стало на десяток градусов холоднее, и куда-то пропал весь воздух. Урывками делая короткие вдохи, Гидра хотела, но не могла оторвать взгляда от желтовато-зелёных глаз. Оттуда, из-за этих глаз, в ответ смотрело нечто древнее и опасное, хищное и безумно страшное. Впервые в жизни Роанне захотелось убежать от источника опасности вместо того, чтобы сражаться с ним.
Доля секунды — и тот Палач, которого она знала, вернулся. Опасное нечто скрылось внутри глаз, затаилось, но никуда не исчезло.
— Тебе идёт, — как ни в чём не бывало сказал Палач и улыбнулся, — знаешь что, идём, там уже скоро начнётся.
— Что начнётся? — машинально спросила Гидра, вытягивая шею, и увидела, что с импровизированной танцплощадки народ начал стягиваться к дальнему углу площади.
— Представление. Это самая интересная часть фестиваля.
— Вы всё-таки отсюда, да? — не удержалась Роанна, — вы обо всём тут знаете.
— Не отстанешь? — добродушно усмехнулся Палач и картинно тяжело вздохнул.
— Нет, — с улыбкой покачала головой Гидра.
Палач открыл было рот, но тут из самого центра столпотворения раздался звук фанфар, и Роанна отвлеклась, изо всех сил вытягивая шею, чтобы рассмотреть, откуда он доносится.
Пробравшись через сгущающуюся толпу, Гидра задействовала всю свою ловкость, нырнув под чьим-то локтем, увернувшись от готового опуститься на ногу тяжёлого сапога и наконец оказавшись в первом ряду.
Народ распределился полукругом, обступив помост. На нём на деревянную раму было натянуто белоснежное полотно, и благодаря окружающей ночи и направленным на полотно мощным светильникам, Роанна поняла, что это будет за представление.
Когда-то, несколько лет назад, Ноа устроил им такое же. Называл он его игрой теней, и выглядело весьма впечатляюще, когда, собрав все источники света у натянутой простыни, парень начинал пальцами изображать на ней фигуры животных, и повторяя его движения, теневые силуэты, невероятно правдоподобные, скользили в круге света. Даже охрану и самого Эридана это впечатляло, и они порой собирались посмотреть вместе со всеми.
Роанна поняла, что улыбается, и тут же вспомнила, что случилось с Ноа. После его смерти они не раз пытались повторить игру, но их пальцы всегда оставались просто пальцами.
Она почувствовала, как защипало в глазах, и с силой зажмурилась. Нельзя было вспоминать о Ноа. Вместе с ним приходили и другие воспоминания, о других детях, об Эрнисии, Ронале, Нирине и Дайрив. Обо всех, кто, затаив дыхание, наблюдал за игрой теней Ноа, не подозревая, что спустя каких-то пару лет сами останутся лишь тенями, мимолётными следами, царапинами на дверцах, крошками на полу, ненужными уже заколками на тумбочках.
— Хотим поведать вам Легенду о Трёх Сёстрах! — неожиданно вернул её в реальность громкий, хорошо поставленный голос. Принадлежал он кому-то, кто стоял позади полотна, за кругом света, и был для всех невидим.
Сцена «ожила». На белоснежной ткани появились три чёрных силуэта, видимо, изображающие этих самых неизвестных Роанне сестёр.
— Из глубины веков, из самых старых книг, самых ветхих пергаментов пришла к нам легенда о Трёх Сёстрах, — начал тот же вкрадчивый голос, и силуэты заскользили по полотну, — но начинается всё не с них. Всё начинается с Бездны.
Тени сгустились, заполнив круг света целиком.
— Бездна не в силах проникнуть в наш мир. Смотрит она, смотрит и выжидает.
В чёрном теневом круге появились парные точки — глаза — и начали несинхронно моргать.
— И однажды появился человек. Ничего не было в нём особенного, ничего выдающегося. Только человек этот был влюблён.
Внутри теневого круга образовалось отверстие, а внутри — схематичные фигурки мужчины и женщины. Причём живот у женщины ощутимо выпирал.
— Но вот беда, — протянул голос откровенно издевательским тоном, — его возлюбленная была больна.
Фигурка женщины картинно «упала» мужчине на руки.
— И что сделал человек? Этот глупый, беспечный человек, — пропел голос. С каждым словом он становился более саркастическим, — обратился к Бездне.
Фигурка мужчины преклонила колени перед многоглазой Бездной.
— Согласилась Бездна и забрала женщину.
Мужская тень подняла женскую и протянула тьме.
— Чтобы вернуть уже здоровой… — протянул рассказчик, по мере того, как живот женской фигуры на глазах увеличился ещё сильнее.