Эту фразу Бенджамин повторял всю свою жизнь.
– Правильно, девушки, ну а теперь я, пожалуй, еще малость посплю.
Когда он заснул, женщины на радостях обнялись.
– Теперь дело пойдет на поправку, мам, – сказала Мора.
Это услышала медсестра и с улыбкой обратилась к ним:
– Поехали бы домой, передохнули немного. Опасность миновала.
– Поехали, мам. Я отвезу тебя.
– Нет, мне страшно оставаться в доме ночью одной. Такого со мной не случалось еще с довоенных времен.
– Я буду с тобой. Не бойся. Поехали!
Женщины поцеловали Бенджамина и вышли из палаты.
Мора отвезла Сару домой, про себя удивляясь стечению обстоятельств, которые свели ее с матерью, как хотел того Майкл.
– Ложись со мной, Мо.
– Хорошо, мама. – Они поднялись в спальню, притихшие, грустные.
Обе понимали: произошло примирение. Впервые за много лет Мора почувствовала, как нужна матери. Жаль только, что для этого понадобилось случившееся с отцом несчастье.
Сара легла и теперь смотрела, как Мора раздевается и складывает одежду. У дочери было прекрасное тело и очень красивый профиль. Они составили бы отличную пару, Мора и этот Терри Пезерик. Не так уж много на свете мужчин ростом выше Моры. Сара посмотрела на ее большие крепкие груди и быстро отвела взгляд – в ней вспыхнула и тотчас погасла та зависть, которую испытывают многие женщины, глядя на своих молодых дочерей. Море не верилось, что они с матерью лежат вместе в постели, – слишком все неожиданно произошло. Уильяму она рассказала о случившемся и знала, что он будет раздражен, потому что собирался провести ночь с ней. Они были теперь неразлучны и строили планы на будущее, решив посвятить себя друг другу. Всерьез и навсегда!
– Я боюсь, Мо. – Голос Сары звучал как-то по-старушечьи. В нем были усталость и отчаяние. Мора легонько похлопала ее по руке.
– Он поправится, мам.
– Мне было пятнадцать, когда я вышла за твоего отца. Мой отец тогда, упокой Господи его душу, отправился к Бену домой и задал ему хорошую трепку, тот запомнил ее на всю жизнь. А потом сыграли свадьбу. С тех пор прошло пятьдесят с лишним лет. Я в то время носила Майкла под сердцем. Моего первенца. Это было в тысяча девятьсот тридцать пятом году. А потом пошло – что ни год, то ребенок. Отец шутя говорил, что я беременею, стоит ему пройти мимо меня. Ты была моим последним ребенком и первой дочкой, можно сказать, на старости лет. Я никогда не любила твоего отца, просто привыкла к нему за долгие годы и не мыслю себе жизни без него, хотя сознаю, что он полное ничтожество.
– Я понимаю, мама. Привычка – великое дело.
– Спасибо, Мо, что осталась сегодня со мной. Мы так давно не говорили с тобой по душам.
– Забудь об этом, – Мора перебила мать. – Сейчас мы рядом, и это главное. Главное для любой семьи: быть вместе и в горе, и в радости, – сказала Мора, а про себя подумала: к сожалению, о нашей семье этого не скажешь.
Сара пристально смотрела на Мору. В свете ночника та казалась совсем молодой, но именно ей, Саре, суждено уничтожить собственную дочь. И она сделает это во что бы то ни стало.
Мора между тем продолжала с печальной улыбкой:
– Помнишь, когда старика сажали в тюрьму, ты ночью брала меня к себе в постель, я тогда была совсем еще ребенком, и мы болтали. Ты так и говорила: "Давай поболтаем". Ах, если бы можно было перевести стрелки часов назад и вернуть прошлое!
– Я тоже тоскую о прошлом, но его не вернешь.
В голосе Сары звучали слезы, и Мора подумала, что это из-за отца. Ей в голову не могло прийти, что мать страдает из-за нее.
– Жаль, что я тогда не сохранила ребенка, ма, – с тоской произнесла Мора. – До сих пор не могу о нем забыть.
– Мне тоже жаль, Мо, многого жаль. Жаль, что я возила тебя на ту квартиру в Пэкхем.
– Все это уже не имеет значения, мам. К тому же я поехала туда по собственной воле.
– Нет, Мо, это я настояла. Боялась, что ты не любишь, а ребенок привяжет тебя, как это случилось со мной. Но потом, когда я встретилась с Терри...
– Ты с ним встречалась? Когда? – Голос Моры стал резким, и Сара спохватилась.
– Это было на похоронах. На похоронах Майкла. Я даже с ним разговаривала.
Мора успокоилась.
– А, еще тогда. Кстати, наш Гарри пробовал цепляться к нему.
Сара сглотнула слюну.
– Я знаю. Видела. И не только я, другие тоже.
Некоторое время женщины лежали молча, занятые своими мыслями. Наконец Мора мягко сказала:
– Слушай, мама, теперь главное, чтобы отец выздоровел, вернулся домой. Остальное все в прошлом.
Она хотела рассказать матери об Уильяме Темплтоне, но передумала. Матери он не нравился.
– Мама? – произнесла она шепотом.
– Да?
– Ты не жалеешь, что произвела всех нас на свет? – Мора с нетерпением ждала, что ответит мать, словно это было для нее очень важно.
Помолчав, Сара ответила:
– Конечно же нет, Мо.
Сара солгала и молила Бога простить ей ее ложь.
Глава 33
Февраль 1987 года
Когда Лесли и Гарри, собирая с клиентов деньги за "охрану", остановились у греческого ресторана в Илфорде, Гарри заметил на стоянке голубую "гранаду", она стояла за несколько машин от них.
– Лес... посмотри на эту голубую "грэнни". Наверняка она ехала за нами.
– Я ее не видел, – ответил Лесли, взглянув на машину.
Гарри подошел к "гранаде", постучал в окошко и, когда стекло опустилось, заглянул внутрь.
– Что вы тут делаете?
Сидевший внутри блондин растерялся.
– Простите, в чем дело?
– Я спрашиваю, что вы тут делаете?
– Приехал в ресторан пообедать. А что?
– Ничего, – озадаченный Гарри вернулся к своей машине и сел рядом с Лесли.
– Лес, посиди минутку и посмотри, куда пойдет вон тот тип. Блондин в это время вылез из машины, запер ее и направился в ресторан.
– Жди меня тут, Лес!
– О'кей.
Гарри тоже вошел в ресторан и увидел, что мужчина из "гранады" изучает меню. Лесли прошел на кухню, забрал конверт с "рентой" и, когда, возвращаясь, поравнялся со столиком, за которым сидел мужчина, сказал:
– Приятного аппетита!
Блондин проводил его взглядом, быстро выпил муссака и бренди, оплатил счет и покинул ресторан. Сев в машину, он доехал до ближайшей телефонной будки и сообщил Маршу, что Гарри Райан его "наколол".