По темно-зеленому блестящему шелку волосы Леоноры ниспадали пышной волной, спускаясь ниже лопаток. От канделябров с шестью горевшими по обе стороны зеркала свечами ложились красноватые отблески на блестящие пряди волос, и Джейн почти благоговейно в последний раз провела по ним щеткой.
– Даже у леди Аманды нет таких прекрасных локонов, – вырвалось у нее. – Я бы с удовольствием сделала вам как-нибудь другую прическу.
Леонора внимательно посмотрела в зеркало и не нашла в своей внешности ничего необычного. К сожалению. Может быть, поэтому она неожиданно уступила напору Джейн.
– Завтра утром ты можешь попробовать, если считаешь, что так я стану намного красивее. А теперь достаточно ленты, чтобы волосы не падали на лицо.
Джейн на радостях постаралась как можно декоративнее переплести море локонов изумрудно-зеленой лентой, которую она заранее приготовила как раз для этого.
Леонора не знала, что она явилась предметом спора между Джейн и заносчивой мисс Биддлс. До последнего времени горничная леди Аманды считалась непререкаемым авторитетом в вопросах моды и красоты в Уинтэше. Исходя из надежности этой позиции, она в комнате прислуги позволила себе отозваться о внешнем виде новой леди Уинтэш очень едкими словами.
К своему собственному удивлению, Джейн обнаружила, что уже успела полюбить свою тихую и скромную госпожу. Да, ее огорчило, что именно Пенелопа Биддлс отважилась так бесстыдно и свысока критиковать ее.
Было легко прислуживать леди, которая дважды в год тиранила первую портниху в поселке Святой Агнессы до тех пор, пока ее новый гардероб до последнего бантика не начинал соответствовать элегантным моделям, представленным в «Журнале для женщин». Превратить любезную, но лишенную очарования даму в олицетворение элегантности – в этом и было истинное искусство горничной.
Джейн тщеславно поклялась себе затмить Пенелопу Биддлс, а Леонора должна была, ничего не подозревая, помочь ей в этом.
Ее госпожа, между тем, была мало склонна ценить ее усилия. Вставая, она почти не посмотрелась в зеркало. Рассеянно ответила она Джейн на приветливое пожелание доброй ночи и вошла в спальню, где опустилась на маленькую кушетку, стоявшую перед камином.
В связи с летним временем года очаг был закрыт богато украшенной каминной решеткой. На щите был изображен герб Уинтэшей, окруженный аллегорическими фигурами животных, в основном, львов.
Хотя Леонора чувствовала себя усталой и опустошенной, она знала, что не сомкнет глаз. Может быть, немного почитать? Дома это помогало ей бороться с бессонницей. Где-то часы звучно били одиннадцать. Попытаться сходить в библиотеку и взять какую-нибудь книгу? В это время все остальные, конечно, уже давно легли спать.
Кроме боя часов не было слышно ни звука, когда она осторожно открыла дверь в коридор и прислушалась, прежде чем спуститься вниз.
Масляные лампы, освещавшие главные переходы замка в течение всей ночи, излучали рассеянный свет и отбрасывали тени, что превращало каждый предмет обстановки в какое-то чудовище. Леонора подумала с тоской о современных газовых фонарях, которые заливали светом дом ее отца в Лондоне. Новые времена еще не проникли в этот уголок Корнуолла.
По главной лестнице она спустилась вниз в холл, приблизилась к двери библиотеки и быстро проскользнула внутрь просторного помещения. К ее удивлению, стоявшая на карнизе камина свеча еще горела.
Но прежде чем Леонора собралась скрыться, из кресла в задней части комнаты поднялась высокая фигура. Это был Герве Кройд, ее супруг.
Застигнутая врасплох, она попыталась извиниться за свое вторжение, одновременно отмечая множество мелочей. Во-первых, графин с коньяком, стоявший на столике рядом с Герве, был наполовину пуст. Во-вторых, она заметила необычную вольность его внешнего вида. Он был без пиджака, узел галстука ослаблен, а несколько пуговиц тонкой батистовой рубашки расстегнуты. Обычно аккуратно причесанные волосы падали ему на лоб, а то, что он снял плоские туфли с пряжками и стоял перед ней в одних чулках, вызвало у Леоноры невольную улыбку.
Захваченные врасплох, они несколько напряженных секунд стояли молча друг против друга. В первый момент милорд Уинтэш даже принял свою супругу за незнакомку.
Блестящие складки пеньюара темно-зеленого шелка в старомодном стиле ампир струились с ее плеч до пола, не подчеркивая фигуру. Точно такая же лента поддерживала ткань под грудью; а острый, V-образный вырез открывал верхнюю часть безукоризненной груди. Отливающий красноватым блеском локон, лежавший на алебастрово-белой коже, подчеркивал ее прозрачность и чистоту.
Герве Кройд почти заставил себя поднять глаза, чтобы встретить взгляд больших, широко открытых, испуганных глаз. На овальном лице Леоноры выделялись эти зеленоватые мерцающие, полные страха глаза. Чудесные локоны, выбивавшиеся из-под затейливо повязанной Джейн ленты, смягчали строгий овал ее лица, и граф непроизвольно обратил внимание на полную, дрожащую нижнюю губу.
– Моя супруга, – пробормотал он слегка невнятно. – Какой сюрприз! Чем я заслужил столь неожиданный визит?
Хотя Леонора и не видела никогда своего отца пьяным, она сообразила, что в подобное состояние ее мужа привели выпитые им полграфина коньяка. В то время как рассудок говорил ей о том, что следует, извинившись, уйти, она продолжала стоять и смотреть на него, когда он подошел к ней и приподнял именно ту прядь волос, которая так провоцирующе лежала на ее декольте.
– М-мне оч-чень жаль, я не х-хотела т-тебе м-мешать. Я т-только хотела взять к-книгу… – пробормотала она смущенно и невольно затаила дыхание.
– Книгу? – повторил лорд Уинтэш. – Наверное, ведьмины заговоры, а? Иначе при помощи какого колдовства ты вдруг превратилась сегодня вечером из скучной старой девы в дерзкую сирену? Тебе недостаточно того, что ты уже имеешь, ты хочешь одержать надо мной победу еще и как женщина?
Ей казалось, что магнетический ток пробежал от его пальцев через ее волосы и достиг мозга. Эта сила заставила быстрее биться ее сердце и одновременно разлила необычную слабость по членам.
С трудом Леонора заставила себя опомниться. Ничто из всего того, что она учила, не могло помочь ей в этой необычной ситуации.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – прошептала она. – Может, будет лучше, если ты оставишь в покое коньяк и пойдешь спать?
От волнения, с которым она не совсем еще справилась, щеки ее разгорелись и кожа приобрела розоватый оттенок. Герве сощурил веки. Действительно ли он был настолько пьян, что его мозг уже рождал галлюцинации?
Он взял Леонору за плечи. Нет, она была вполне реальной. Когда он сильно привлек ее к себе, она оказалась теплой, крепкой и в то же время соблазнительно нежной. Легкий запах гибискуса шел от ее волос и окутывал Герве, так что он наклонил голову и прижался щекой к душистым локонам. Они показались ему неожиданно живой подушкой из тончайшей шелковой пряжи.
Леонора не двигалась. Отчасти из робости, отчасти потому, что полнота разнообразнейших, пронизывающих все ее существо ощущений захватила ее целиком.
Никогда еще она не находилась от мужчины так близко, чтобы чувствовать его дыхание на своих волосах и ощущать кончиками пальцев игру его упругих мускулов.
С прижатыми к его широкой груди, выставленными вперед руками, она была в плену его объятий. Что происходит с Герве? Виноват ли в этом алкоголь, под влиянием которого он превратился в бесцеремонного незнакомца и обольстительного мужа?