– Тебе не следует так возмущенно задирать свой маленький носик, когда я говорю тебе правду, дорогая невестка. Как бы ни было жаль, что в настоящее время твое здоровье оставляет желать лучшего, ты же не будешь отрицать тот факт, что из-за этого ты похудела. Ведь тебя же не может обидеть то, что Герве хотел бы, чтобы твой гардероб был тебе к лицу и соответствовал имени леди Уинтэш? Или?..
Леонора энергично отогнала в самый дальний уголок своего сердца привлекательный образ себя самой в модных туалетах. Тщеславие относилось к тем недостойным вещам, которые мисс Макинтош особенно порицала у молодой дамы. Удивительно, что Леонора между тем совершенно забыла соответствующее место из Библии, которое прежде должна была вновь и вновь списывать к себе в тетрадь.
– Очень любезно с твоей стороны, что ты интересуешься моими нарядами, – возразила она. – Но я достаточно взрослая, чтобы решать, что мне носить. Твоя мать, когда она отпустила портниху, поступила совершенно так, как сделала бы я сама. Я не хочу других платьев. Я хотела бы… – Она резко оборвала фразу.
– Чего ты хотела бы? – Феннимор был уверен, что в последний момент она не произнесла фразу, которая наверняка прояснила бы кое-что о ней и ее непонятном отказе.
Леонора подарила ему улыбку, которая была горькой и в то же время примиряющей. Она бы предпочла сказать сейчас: «Я хотела бы мужа, который меня любит, а не строит планы моего убийства. Я хотела бы друга, которому могла бы довериться. Но тебе всего семнадцать лет, и я опасаюсь, что если я поставлю тебя перед выбором, то ты предпочтешь своего брата». И хотя на уме у нее была эта маленькая речь, губы ее предусмотрительно оставались сомкнутыми.
– Я хочу покоя, – пробормотала она вместо этого. – Тишины, которую я искала под этими деревьями…
– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? Может быть, тебя проводить домой?
– Спасибо, это совершенно не нужно.
– А Герве?
– Скажи ему, что ты меня не нашел.
– Я не люблю его обманывать…
Лояльность по отношению к брату одновременно тронула и задела Леонору. С большим трудом ей удалось справиться с нетерпением.
– Тогда скажи ему правду и добавь, что он может нe утруждать себя приходом сюда, потому что меня уже здесь не будет, когда он придет…
Феннимор соскользнул со своего места на дереве. Потеряв вдруг уверенность, он немного помедлил и затем вновь разразился вопросом, который занимал его уже давно.
– Что произошло между тобой и Герве? Было несколько моментов, когда я был уверен, что ты его любишь. Твое лицо совершенно смягчалось, когда ты могла наблюдать за ним, а он этого не замечал. Теперь на твоем лице я читаю только твердость, гордость и неприятие.
Леонора уставилась на него. Для семнадцатилетнего у него был острый глаз и хорошая наблюдательность. Глаз художника. Несмотря на это, он был лишь юноша, стоящий на пороге возмужания. Один из Кройдов, который в первую очередь был солидарен со своей семьей, а не с женщиной, проникшей в их круг благодаря тайным интригам ее отца.
– Спроси твоего брата, – вздохнула она наконец. – Самая большая и чистая любовь с трудом выживает, если ее топчут ногами.
– Почему ты не хочешь с ним поговорить?
– Почему ты избегаешь своей матери, если ты можешь обо всем договориться?
Феннимор вздрогнул. По всей видимости, ему было неприятно, что Леонора пустила в ход против него оружие его же собственной риторики.
– Потому что будет только лучше, если я не буду этого делать, – решился он все же произнести неприкрытую правду. – Она требует от меня того, что мне претит, и она не понимает истинных причин моего противодействия.
– Тогда твой ответ может стать и моим, – улыбнулась Леонора несколько напряженно. – Я бы хотела повернуть колесо времени назад и вновь стать Леонорой Эпуорт. Я здесь чужая, хотя твой брат считает, что мною движет тщеславное стремление к титулу и почестям, свойственное моему отцу. Если бы он только знал, как сильно ошибается!
Не давая Феннимору возможности вновь возразить ей, она подобрала юбки и пошла обратно в дом.
Постоянное чувство голода, отчаяние и бессмысленные попытки разобраться привели ее почти в состояние транса, близкое ощущениям лунатички. Облако прозрачного серебристого тумана отделяло ее от остального мира. Леонора не увидела, что горничная в большом холле быстро перекрестилась, когда она с горящими, но ничего не видящими глазами прошла мимо, едва не задев ее.
Она пришла в себя, только когда столкнулась лоб в лоб с человеком, с которым ей в этот момент менее всего хотелось встретиться. Герве Кройд едва успел удержать свою супругу от угрозы падения.