На обратном пути она старалась ни о чем не думать. Не имело смысла переживать заново это удивительное утро, которое никогда больше не повторится, и травить душу воспоминаниями о том, что, вероятно, произошло в первый и в последний раз.
Только увидев знакомый перекресток, Валери поняла, что Дэн везет ее не домой, а в магазин. Не беда, решила она, кот накормлен, так что необходимости заезжать домой нет, а в магазине накопилось много канцелярской работы. Кроме того, Дэн обещал ей дать координаты дератизатора, а это сейчас должно быть для нее на первом месте.
Дэн вдруг чертыхнулся и резко затормозил.
— Что случилось? — встревожилась Валери.
Но стоило ей повернуть голову и посмотреть на свой магазин, как причина гнева Дэна стала ей ясна. Поперек всей витрины кто-то жирно написал красной краской: «ПОЗОР».
3
— Хорошенькое начало рабочего дня! Интересно, чем занимается ваш охранник? — Валери выплеснула свое раздражение на Дэна. — Может, он спит на работе?
— Джоди Форрест обслуживает четыре разных здания в этом районе, — объяснил Дэн, — и обходит свой участок два раза за ночь, он обслуживает четыре разных здания в этом районе. Кроме того, он работает до шести утра, так что это могло случиться после его ухода.
Валери вздохнула. Дэн, конечно, прав, но от этого не легче. В прошлый раз витрину забросали помидорами, а теперь вот измазали краской.
— Пожалуй, мне стоит взять в штат мойщика окон, — пробурчала она.
— Вдвоем мы быстро с этим…
— Нет, это мои трудности, я сама с ними справлюсь.
— Не согласен, здание принадлежит мне.
— Но магазин-то мой, — настаивала Валери.
По выражению ее лица Дэн понял, что спорить бесполезно. Несколько мгновений Валери казалось, что он привлечет ее к себе, может быть, даже снова поцелует, но в его застывшей фигуре чувствовалось напряжение, лицо хранило непроницаемое выражение. Валери подумалось, что теперь он куда больше похож на Дэниела, чем на Дэна. Она испытала легкое разочарование.
— Еще раз спасибо за все, — поблагодарила Валери.
Его лицо смягчилось, и он снова стал Дэном.
— Пожалуйста.
Глядя, как он уезжает, Валери испытала противоречивые чувства: одна ее часть хотела поехать вместе с ним, другая, более рациональная, жаждала добраться до того, кто испоганил витрину ее магазина.
По-видимому, вандалы руководствовались соображениями морали. Но в том, чем она занималась, не было ничего аморального. Она продавала не столько женское белье, сколько фантазии, а фантазия — естественное проявление человеческой личности, как и сексуальные игры, которые могут быть подсказаны этими самыми фантазиями. Если уж на то пошло, секс — тоже неотъемлемая и вполне естественная часть жизни большинства взрослых людей.
Валери отперла дверь магазина, вошла и сняла велосипедный шлем. Мельком посмотрев на себя в зеркало, она увидела, что в ее волосах все еще красуется цветок, о котором она уже забыла. Под шлемом он безнадежно помялся, Валери с сожалением вынула его, но выбросить его в мусорное ведро как-то рука не поднималась. Она поставила его в стакан с водой — как напоминание о лучшей части сегодняшнего утра.
Вооружившись тряпкой и растворителем, она вышла на улицу. Буквы стирались, но краска только размазывалась по стеклу. К ужасу Валери, ее манипуляции привлекли зевак — в стекле витрины отражались несколько мужчин в деловых костюмах. Затем Валери увидела, что перед магазином затормозил длинный черный автомобиль. Она оглянулась — из машины на нее враждебно смотрел из-под седых бровей не кто иной, как Эймори Голдстоун. Не выпуская из перемазанных красной краской рук такую же красную от краски тряпку, Валери двинулась к машине.
— Что, мистер Голдстоун, решили прибавить своей интимной жизни пикантности? — поинтересовалась Валери елейным голоском.
— Ничего подобного, — покраснев, злобно процедил он.
— А, тогда, значит, вы одобряете то, что здесь произошло?
— Ваш грязный бизнес вполне заслуженно заклеймили, мисс Клейтон. Кому-то хватило смелости сказать правду.
— Смелости? Правду? — эхом переспросила Валери. — Значит, по-вашему, испачкать тайно, ночью витрину магазина — это проявление храбрости? Я лично считаю, что это сделал трус, можете так ему и передать.
— Вы думаете, что я имею какое-то отношение к порче частной собственности?! — возмутился Голдстоун, краснея еще гуще.