— Смотрите, Степан Петрович, характер у нее действительно есть. Теперь и вы знаете, как она в прошлом году поставила на место господина Назимова. А мы понять не могли, в чем тут дело. Оказывается, он просто боялся ее и, как ни странно, уважал. Вы представляете себе такое: бандит Назимов уважает девчонку, у которой никаких связей?
— Так он же дурак был, прости меня, Господи.
40
Черные, голые ветви деревьев будто змеи извивались перед глазами и злобно шипели. Они надвигались на него с обеих сторон и сзади. А впереди шагнул навстречу из темноты здоровенный мужик с выпученными глазами. Выражение лица его скрадывала темнота, но глаза, казалось, прожигали насквозь. Рядом с ним замер, готовясь к прыжку, громадный черный пес.
Чтобы спастись, нужно было выдернуть из кармана плаща тяжелый пистолет с царапиной на деревянной щечке рукоятки, но он словно приклеился к плотной ткани кармана. Рывок, еще рывок — не только пистолет, но и сама ладонь застряла в кармане. Ужас парализовал мышцы, затянул холодную удавку на шее. Это все…
Черный пес вытянулся в страшном прыжке и… со свистом пролетел сквозь тело, исчез сзади среди шипящих ветвей. А потом и мужик, грохоча кроссовками, промчался сквозь него.
Аристарх открыл глаза. Несколько минут он лежал, не двигаясь, пока окончательно не понял, что лежит на диване в своей комнате. Кто-то настойчиво звонил в дверь. Аристарх вскочил на ноги, на цыпочках подошел к двери, спросил хриплым голосом:
— Кто там?
— Да это я, Арик, Валентина Васильевна. Звоню, звоню, а ты не открываешь. Наверное, спал?
Аристарх перевел дух. Это соседка. Это всего лишь соседка! Он открыл дверь, поспешно протирая глаза, сказал, стараясь не дышать на пожилую женщину:
— Приболел я, Валентина Васильевна, лежал на диване, да и задремал. Что-нибудь надо?
— Черт меня дернул вот сейчас позвонить к тебе, разбудила. Ты уж не обижайся, Арик.
— Ничего, ничего, давно пора вставать, дел много, а я тут валяюсь на диване, — пробормотал Аристарх.
— Я вот зачем побеспокоила тебя, Арик. Ты не займешь рубликов пятьсот до пенсии? Она будет в начале месяца. Что-то совсем невозможно стало жить.
— Конечно, займу. — Аристарх сходил в комнату, вынес пятьсот рублей.
— Вот ведь как получилось, — торопливо заговорила Валентина Васильевна, пряча деньги в карман халата. — Раньше на пятьсот рублей можно было три месяца прожить, а сейчас и на день не хватает. Натворили дел, перестройщики проклятые.
— Всем сейчас трудно, — согласился Аристарх.
— А где Ирина? Что-то давно ее не видела? — полюбопытствовала Валентина Васильевна.
— На гастроли уехала, — ответил Аристарх, медленно прикрывая дверь. — Скоро вернется.
— Ну, спасибо тебе, Арик, дай Бог здоровьичка, я, как пенсию получу, сразу отдам долг.
Аристарх закрыл дверь и пошел в ванную. Пустил холодную воду, сунул голову под ледяную струю, смывая остатки сна и кошмара. Сонливая апатия стекла в раковину вместе с водой, а кошмар остался.
Вернувшись в комнату, Аристарх сел на диван, медленно вспоминая события вчерашнего вечера. Мелкий дождь в парке, тяжесть пистолета в кармане плаща, грим. Страх и ненависть. Он все-таки не выстрелил, оставил мужика в живых, и теперь не жалел об этом. Хорошо, что нашел в себе силы не нажать на спусковой крючок. Кем бы ни был тот мужик, он, Аристарх, не судья ему. И не убийца. Потом он долго, казалось, очень долго бежал к шоссе и, уже подходя в автобусной остановке, вспомнил, что он — старик, бомж, и надо бы укоротить шаг. Мужик все же испугался и выполнил требование Аристарха лежать на земле десять минут, по крайней мере, не бросился в погоню, хотя в первые мгновения после ухода казалось, что он, прячась за кустами и деревьями, не даст уйти. Дал. Аристарх проехал на автобусе три остановки, снял грим, умылся дождевой водой из лужи и совсем в другом облике не спеша направился к остановке, чтобы ехать в другую сторону, к метро.
Там к нему подрулил неказистый «жигуленок», и светловолосый мужик лет тридцати пяти сказал в открытое окошко машины:
— Арик, я от Олега. Садись, подброшу до метро.
Аристарх сел в машину. Безропотно отдал пистолет, а когда блондин протянул конверт и сказал, что в нем три тысячи долларов, отвел руку. Он не смог выстрелить и деньги не возьмет. Но даже если бы выстрелил, все равно не взял бы.
Что еще сказал светловолосый? Стал успокаивать его, мол, все нормально, это бывает, не нужно беспокоиться, не нужно предпринимать какие-то действия.
Он сказал — все нормально? Как это понимать?
У метро они расстались. Аристарх поехал домой, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не выскакивать из вагона на каждой станции, не перебегать в другой поезд, как это делают герои боевиков, уходя от погони. На «Кропоткинской» он купил в коммерческой палатке литровую бутылку водки «Кремлевская» (не зря какой-то хмырь причитает на экране телевизора: «Водочка, кремлевочка, мягенькая…» — действует!).