— Глупости спрашиваете. Мы втроём дружили с детства.
Их треугольник наверняка был крепок по той простой причине, что Артур и Марина любили друг друга. Третий помешать не мог. Я внимательно оглядел третьего. Заострённая маковка, чернявая… Похожа на редьку.
— Мамадышкина, что же случилось с Мариной?
— Не знаю.
Я вздохнул. Час отсидел, выискивая подступы к информации. И ничего. Правда, у информации есть свойство исчезать и как бы утрамбовываться в сознании, а всплывать тогда, когда ей вздумается.
— Антонина, по-моему, вы даже не беспокоитесь.
— Что мне беспокоиться?
— Исчезла подруга, похищена…
— Скоро вернётся.
— То есть?
— Маринка как-то буркнула, что всё ей претит. И есть мужик, который зовёт в горы.
Информация всплыла, не успев потонуть. Я смотрел на Мамадышкину, пока она не пресекла мой взгляд грубым вопросом:
— Что не так?
— Какой мужик, когда, в какие горы?…
— Ничего не знаю.
— Почему же молчали до сих пор?
— Не хотела, чтобы дошло до её матери, Вера Григорьевна нервная.
— Антонина, выходит, что подруга сбежала с мужиком?
— Не знаю, что выходит, и знать не хочу. Умолчала, оберегая нервную мать. Побег с мужиком позорнее, чем быть похищенной. Но я тоже нервный и сидеть уже не мог…
Какой мужик? Который утонул в пруду. Какие горы? Хибины.
Капитан ехал и не сомневался, зачем позван Антониной: круглое катить, плоское тащить… Что-нибудь с её чемоданами и сумками. Он заметил за собой мысленный заскок: постоянное возращение к истории в кафе. И не понимал её смысла. Усыпить, чтобы убедиться, что он не подослан? Несовпадение способа с целью: почему девчонка боится милиции?
Ответ только один: что-то с коттеджем. Дом ещё не принят, хозяин пока не установлен. Скорее всего, построен на ворованные стройматериалы. При чём здесь Антонина и тем более при чём пропавшая подруга?…
К коттеджу Палладьев прикатил уже в осенней темноте. Антонина ждала его у входа. Он спросил торопливо:
— Что-то случилось?
— Так бы не позвала…
— И что же?
— Пройди в дом.
Она впервые впустила его в дом. Холл или вестибюль… И запах стройки доказывал, что она ещё не закончена — запах мокрого цемента, свежих досок и битума. Наверх вела просторная каменная лестница. Хозяйка повела его в сторону:
— Пойдём на кухню, она на первом этаже.
Прямо за лестницей. Таких просторных кухонь капитан не видел — если только в американских фильмах. Одна половина, деловая, для варки-жарки, была выложена кафелем; вторую, для еды-питья, затянули деревянными панелями. И здесь не пахло ни цементом, ни краской.
— Игорь, есть хочешь?
— Нет, спасибо.
— Кофейку выпьешь, — решила она.
— Как в прошлый раз, — не удержался он. Антонина не поняла его намёка или была слишком рассеянна. Кофе оказался не порошковым, а сваренным.
Капитан выпил одну чашку и не отказался от второй. Не пригласила же она, чтобы усыпить?
— Антонина, этот коттедж чей?
— Одного хозяина, который и не бывает.
— А ты здесь кто?
— Комендант.
— Комендант чего? — удивился опер, полагавший, что коменданты бывают только в общественных зданиях.
— Проще говоря, сторожиха.
Антонина кофе не пила, посматривала на него рассеянно. И одета была небрежно — в сером халате, который постоянно распахивался, обнажая что-то белое, нижнее.
— Тоня, здесь и живёшь?
— Ночую.
— Не одиноко?
— Он веселит, — Антонина кивнула на край стола, где стоял телевизор.
— Новостями о взрывах, пожарах да убийствах он скорее напугает.
— А я смотрю комедии.
По её лицу видно, что эти комедии её не веселят. Осенними тёмными ночами сидеть в пустом огромном доме одинокой девушке… И телевизор не поможет.
— Антонина, а где спишь?
— Здесь, на раскладушке.
— Значит, кофе тебе в постель не подают?
— Подают.
— Ты спишь на раскладушке…
— В неё и подают.
— Кто?
— Сама себе.
Опер вспомнил, что Антонина сегодня была у следователя Рябинина. И хотел расспросить, но увидел, что она ведёт беседу на каком-то автомате. Не слушает, но вслушивается. Во что? В шорохи и трески нового дома? Пока не кончится его усадка, он будет вздыхать, как бык в загоне.
— Антонина, а зачем меня пригласила?
— Ночью со мной посидеть.
— Посидеть… В каком смысле?
— Нет, не в сексуальном.
— А в каком же?
— Тише!
Она подняла руку. Капитан прислушался. Ветер за окнами, шелест ближних кустов, легонько стукнул лист плохо закреплённого шифера, кофейник урчит…