Джордан кричал и дергался, скреб руками по полу, но я крепко его держала.
— Его дух проходил через это каждый день. Каждый день! Ты мог бы спасти его, но ты оставил его страдать.
Я вытащила его из лужи и приподняла его голову.
— Нет… я никогда… нет, — слабо выдавил он. С отвращением я отшвырнула его к стене.
— Так тебя не волнуют страдания Регги и Корвуса? Ну что же… — Из каждого моего слова сочился яд, пока я убирала воспоминания. — Ведь Регги был старше и должен был знать, что творит. Если он не справился с неприятностями, то он просто слабак, правильно? Все равно обречен. Ты не смог бы ему помочь, даже если бы попытался, верно? А Корвус тебе даже не родственник, абсолютно незнакомый человек. На его месте мог оказаться любой чистильщик обуви в китайском районе, чего о них думать. Не твои проблемы, так ведь?
Я подошла к кровати и достала следующий сосуд.
Когда Джордан его увидел, его глаза распахнулись.
— Нет, только не этот, — севшим голосом попросил он.
— Так ты его узнаешь, Бенни? Любой мужчина должен знать о боли женщины, которая подарила ему жизнь.
Джордан попытался отползти, но ему не удалось. Я поймала его в захват, вытащила на середину загона и опрокинула на спину. Наступила на шею, чтобы не дергался, пока откупориваю банку. Он кряхтел от боли, но не мог скинуть мою ногу.
— В этом аду жила твоя мать, пока ты развлекался в школе. — Я медленно вылила содержимое банки в его втягивающий воздух рот. — Из-за твоей трусости она жила в нем десятилетиями. Каждое Рождество, Пасху она вынуждена была проходить через него. Оправдайся. Давай, оправдывайся.
Джордан не мог говорить под потоком горькой серебристой жидкости, не мог вздохнуть, и вскоре его глаза закатились. Я отбросила банку и вернула нас в библиотеку.
Мы возникли в тех же позах, в каких были до исчезновения.
В воздухе стоял запах горелой плоти. Джордан без сознания растянулся в кресле. Я отпустила его практически кремированную руку и проверила пульс. Он все еще был жив, но я не знала, осталась ли его психика невредимой. И меня это совсем не заботило.
Я повернула ему голову набок и похлопала по щеке.
— Сладких снов… а если подумать… нет, спокойной ночи.
Я отошла от стола. Ярость ушла, но рука все еще пылала. При виде ближайшего готического доспеха на стене у меня зародилась идея. Я оторвала от него стальную перчатку, наручи и налокотник и натянула на руку. Металл раскалился, но сдерживал пламя.
Я вышла из библиотеки и нашла дворецкого сидящим в кресле в коридоре. Он сильно волновался.
— Мистер Джордан?..
— Он жив, — ответила я. — Но на вашем месте я бы вызвала лекаря.
Я миновала его и вышла во дворик к Палу.
Глава 26 ВО ВЕКИ ВЕЧНЫЕ
Пал приземлился на лужайке матушки Карен; я перекинула ноги и соскользнула па землю.
«Я голоден», — заявил он.
— Я поищу тебе чего-нибудь на кухне, когда навещу Купера. Не думаю, что ты пролезешь в дом. Чего тебе принести?
«Э… — Он поскреб по земле лапой. — Ветчины».
— Значит, получишь ветчину. Уверена, что у матушки Карен найдется в холодильнике.
Я затрусила по траве к двери.
Прохладный ветерок взъерошил мои волосы, и я услышала тихий шепот, который уже обращался ко мне в доме Колдуна:
«Ты отлично справилась, моя девочка. Мама будет гордиться тобой».
— Кто ты? — остановилась я.
«У нас будет время для объяснений. Мы вскоре встретимся, — ответил голос. — У твоего мужчины крепкая душа, прочная как алмаз. На ней ни царапины, даже после совершенного в семь лет убийства».
— Он не виноват, — сказала я. — Его вынудили.
«Как и всех нас».
Я поежилась и двинулась к дому. Не успела я постучать, как Карен открыла дверь.
— Вы в порядке? — спросила я.
Она устало кивнула:
— Я наконец-то уложила младенцев спать. Одно наказание с ними.
— Извини. Я предложила Джордану возможность самому позаботиться о своей семье, но он отказался от детей. — Я помолчала. — Я не могла оставить их там…
— Конечно нет. Это был бы чудовищный поступок. Ты поступила правильно. — Карен вытерла руки о передник. — Купер спит в гостевой комнате. Я собираюсь приготовить ужин. Ты хочешь есть или слишком устала?
— Я бы перекусила. Сможешь приготовить ветчину для Пала? Я его вымотала.
— Считай, что уже сделано. — Матушка Карен посмотрела на мою перепачканную одежду и поморщилась. — Но в таком виде я тебя в дом не пущу. Жди здесь, я найду тебе одежду. Скажу Колдуну, чтобы отмыл твое снаряжение и повесил сушиться на заднем крыльце…
Купер спал под сшитым вручную покрывалом. Я нежно откинула с его лба волосы, наклонилась и поцеловала в губы. Его глаза приоткрылись и уставились на длинную, до локтя, оперную перчатку из серого шелка, которую Колдун с матушкой Карен наколдовали для меня.