— Не заставляй себя есть, если ты не голодна, — сказал Лейк. — Ты выглядишь усталой; может, показать тебе комнату для гостей и ты ляжешь спать?
— Пожалуйста, — ответила я. Может, оставшись одна, я смогу найти способ пробраться в подвал. — Буду очень признательна.
Я подняла щит и меч, и Лейк провел меня из столовой к лестнице в коридоре.
— Бенни приедет около полудня, его привезет мой племянник Регги. Мы приготовили Бенни замечательный подарок на день рождения. Он уже совсем большой, почти мужчина. Мы хотим устроить ему особый день. Останешься на праздник? Бенни будет рад встрече с такой красивой женщиной.
Племянник Регги. Я вспомнила, что сказал мне молодой человек в лесу перед трансформацией, его одежду семидесятых годов. Значит, олень — это Регги и все еще пытается защитить свою семью от зла, которое довело его до самоубийства. Я все больше убеждалась, что Купер и Колдун жили именно в этом доме.
— Люблю праздники, — сказала я, не давая никаких обещаний. Я не знала, свяжет ли меня клятвой данное в этом месте нечаянное обещание, но лучше не рисковать.
Лейк открыл дверь в небольшую комнату: там стояли односпальная кровать, письменный стол и старая швейная машинка. Узкая дверь вела в маленькую ванную комнату — там над раковиной светился зеленым огоньком выключатель.
— Ничего особенного, но, надеюсь, тебе будет удобно, — сказал Лейк.
— Большое спасибо.
— Спи крепко! И пусть блохи не кусают! — Он резко захлопнул дверь, и я услышала, как задвинулся засов.
«Черт!»
Я потрясла дверную ручку, но она не открывалась. Навалилась изо всех сил на дверь — дверь не шелохнулась. Отлично. Просто замечательно. Я положила на кровать щит, затем присела перед дверью и внимательно осмотрела ручку в надежде найти винты и открутить ее. Ручка блестела гладкой литой медью. Петли находились снаружи, так что до них мне тоже не добраться.
Я встала и сделала глубокий вдох. Должен быть способ выбраться из комнаты, и желательно тихий способ, чтобы Лейк не узнал, что я затеваю. Я бросила взгляд на окно. Снаружи неуклюже парила крупная ворона и рассматривала меня холодными бусинками черных глаз. Она яростно стукнула клювом по стеклу, будто подтверждала, что не стоит высовываться. На крышу мне не выбраться, а ведь оттуда я могла бы спуститься по водосточной трубе.
Я уставилась на ворону. К ней начали подлетать собратья — одни кружились под окном, другие прыгали по подоконнику. И все с ненавистью смотрели на меня. Вскоре под моим окном соберется такая стая, что я не увижу света разбитой луны.
Повинуясь инстинкту, я перешла на ракурс, в котором видела безумного короля Лейка и деревянный пир. Уютная гостевая комната превратилась в голую средневековую темницу. Кровать стала кипой грязной соломы на деревянной скамье; в ванной стояло перемазанное ведро и имелась грубо выбитая дыра в полу. Окно вытянулось в высокую, узкую бойницу; ни один взрослый человек не смог бы протиснуться в нее, и тем не менее бойницу закрывала ржавая решетка.
Жмущиеся к решетке создания перестали напоминать птиц. На первый взгляд они походили на смоченные черными чернилами губки. Я вытащила из рожка один из факелов и поднесла к окну.
Из крупных пор губок местами высовывались жадные, похожие на щупальца языки. Другие поры представляли собой крохотные круглые рты. Они напомнили мне о миногах. И среди ртов и языков блестели глаза, еще чернее губчатой плоти. Я чувствовала глубокую, инстинктивную ненависть к странным созданиям, — наверное, такое чувствует выращенный в лаборатории мангуст, когда впервые в жизни встречается с коброй.
Я прищурилась, чтобы получше разглядеть маленьких монстров, и копалась в памяти в надежде вспомнить, кто они такие. Что-то не давало мне покоя, как скрывающаяся в мутных водах акула. Возможно, я читала о них в одном из древних справочников, но их название никак не приходило на ум.
Но пока я их разглядывала, я поняла, что от них исходит голодная, бестолковая энергия детенышей. Это всего лишь личинки или птенцы.
— И где же ваша мамочка? — спросила я.
В ответ они присосались к железной решетке и заклацали крохотными зубами.
Я отпрыгнула и чуть не уронила факел, но в этот момент щелкнул замок, и тяжелая дубовая дверь отворилась.
В дверях стояла кукла на шарнирах, которую я видела на коленях у печальной женщины; свет факела плясал в ее темных стеклянных глазах. Кукла поднесла палец к пустому лицу призывающим к тишине жестом и подложила под дверь деревянный кубик. Затем она шагнула в комнату — дверь закрылась, но кубик не дал замку защелкнуться.