Несколько секунд Джордан беззвучно шевелил губами, прежде чем ему удалось выдавить:
— Они… они не могут стать нормальными людьми после такого, они вырастут демонами…
— Если такое случится, я отправлю их туда, где нашла. Но до тех пор они заслуживают шанса вырасти среди достойных, любящих людей. Они заслуживают шанса смеяться, взрослеть и узнать, что жизнь — приятная штука. Они заслуживают всего этого гораздо больше тебя.
Я встала и уставилась на него сверху вниз.
— Прежде чем я приму твое неотразимое предложение, я хочу знать, что ты собираешься сделать для своих братьев. Ты поселишь их в своем роскошном, уютном особняке? Будешь менять им подгузники, вытирать слезы? Как ты собираешься загладить вину перед братьями, которых бросил на произвол судьбы в аду?
Джордан смотрел на меня с выражением полнейшего ужаса. Каменным глазом я увидела, как аура вокруг него зашевелилась; он беззвучно творил какое-то заклинание. Атакующее заклятие или подготовка к телепортации.
Я рявкнула древнее слово, означающее «безъязыкий», и придавила его правую руку своей пылающей. Он издал беззвучный крик, глаза выкатились из орбит. Я не видела на его лице ни намека на раскаяние или жалость, лишь животный страх и боль.
— Ты думаешь, тебе больно? — закричала я. В ноздри ударил запах горелой плоти и дерева. — Я покажу тебе, что такое боль.
Я закрыла глаза и перенесла нас обоих в остатки ада Подстрекателя, что еще жили в моем пламени.
Когда я открыла глаза, мы стояли под голой желтой лампочкой в спальне Купера в холодном, пустом подвале. Пленные воспоминания светились под узкой кроватью.
— Где мы? — с серым от страха лицом спросил Джордан.
— В аду, которого ты удачно избегал все эти годы, — ответила я. — И дьявол здесь я.
Джордан рванулся к запертой двери и затряс ее. Когда она не поддалась, он принялся звать на помощь.
— Никто не услышит, Бенни, — горько засмеялась я. — Побереги дыхание.
Я наклонилась и вытащила из-под кровати один из сосудов. Кружащиеся в нем воспоминания сияли и переливались как черно-красная молния. Я сразу поняла, что они принадлежат Регги Джордану.
— Может, ты социопат, как твой дорогой папочка, и не способен сочувствовать никому, кроме себя. А может, ты просто рос испорченным, избалованным богатым ребенком. В любом случае давай посмотрим, — может, ты сумеешь проникнуться страданиями твоей семьи?
Я протянула ему банку.
— Это кошмары Регги. Они становились все ужаснее, пока он не убил себя. Что ты сделал, чтобы помочь своему двоюродному брату?
— Он… он никогда не говорил со мной о них…
— А может, он пытался поговорить, но ты не слушал?
— Он не говорил мне, что случилось, — настаивал Джордан. — Мы приехали на ферму, и оба поняли, что что-то не так. Регги велел мне подождать в машине, пока он проверит дом. Потом он поговорил по зеркалу со своей матерью, и она велела нам все сжечь. Я даже не заходил внутрь. И он не говорил мне, что там нашел.
— Кто-то выговаривал мне, что я подвела тетю Вики, но я думаю, что та лекция очень подходит к твоему случаю, Бенни. Что же мне сказали? Ах да: «Чтобы знать, что происходит, надо интересоваться». И сдается мне, что тебя не очень интересовало, что происходит с Регги. К счастью, я могу тебя просветить.
Я кинула банку на бетонный пол. Она разбилась, и содержимое растеклось неровным кругом, который быстро растаял светящейся серебристой лужицей.
Здесь Джордан не мог ничего мне противопоставить. Я ухватила его за шиворот, заставила опуститься на колени и макнула лицом в лужу.
— Посмотри, Бенни, — сказала я, удерживая его на месте. — Вот что ты не хотел видеть. Вот как ты подвел своего двоюродного брата. И вот что случилось.
Когда он обмяк в моих руках, я вытащила его из кошмара и перевернула на спину. Джордан кашлял и содрогался в рвотных позывах.
— Я не виноват, — настаивал он. — Не виноват.
Я сотворила целую банку и одним жестом смела в нее воспоминания.
— Кажется, этот букет не расширил твои горизонты. Как насчет Корвуса?
Я пошарила под кроватью и нашла сцену, где Корвуса вынуждают искалечить себя.
— Сначала ты не нес вины за их страдания и смерти. Но в тот момент, когда ты стал настоящим колдуном, когда ты решил, что сумеешь управлять городом и знаешь, что нужно для нашего блага, — после этого все случившееся с ними стало твоей виной, потому что каждый день у тебя была возможность это остановить.
Я бросила банку на пол и макнула его в новую лужу.
— Чувствуешь? — спросила я. — Чувствуешь, каково пилить собственную плоть?