– Но я еще не приготовил ему место, – протянул Гарри.
Зейд резко повернулся к кузену, сверля его взглядом.
– Тогда посади его на диван, а матери скажи, чтобы переселилась в кухню. Животному здесь плохо. Оно тут рехнется и станет вроде тебя.
Кэтрин слушала и не знала, что делать. Она чувствовала, что должна вступиться за жениха, обидеться за него, но в глубине души понимала правоту Зейда. Гарри слегка покраснел, но засмеялся.
– Пусть пока постоит под навесом.
Зейд вывел коня из загона и запустил руку в его густую гриву.
– Какого черты ты купил лошадь? – вдруг резко спросил он Гарри. – Ты же никогда в жизни не ездил верхом!
– Я собираюсь научиться, – упрямо сказал Гарри. – Кэтрин тоже может.
– Так это же, – выпалил Зейд, – жеребец-производитель! И если ты собираешься делать то, о чем говоришь, то потеряешь и коня, и жену! Если бы она, бедная, так не замерзла, то сама бы сообразила. Этот жеребец не для женщины. На нем нельзя учиться ездить верхом. Да и с чего у тебя вдруг проснулся интерес к верховой езде, если его раньше и в помине не было?
– Но ты же ездишь верхом, – заметил Гарри, уже готовый сорваться. Кэтрин понимала, что у него достаточно причин разозлиться: Зейд положил его на обе лопатки.
– Я имею дело с лошадьми, – раздраженно сказал Зейд, – потому что на ранчо полно мест, куда ни на чем другом не доберешься. А еще я летаю на вертолете. Не хочешь приобрести?
Гарри принял у него коня и молча отвел под навес. Зейд сердито хмыкнул, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не вспылить.
– Не вздумайте даже подходить к этой лошади, – вдруг крикнул он Кэтрин. – Сразу попадете в больницу!
– Да я и не собираюсь, – сказала она спокойно. – Хотя вообще-то я умею ездить верхом.
– Ну конечно! Дочь пилота!
– Ничего подобного, это школьное увлечение, – бросила она зло. – Не думаю, что вам следует срываться на мне, мистер Маккензи. Я вам не родственница. Если Гарри собирается терпеть, это его дело. Но я – нет!
– Хорошо, хорошо, – вдруг произнес он довольно миролюбиво. – Итак, я просто тип с дурным характером. И эта вспыльчивость когда-нибудь меня погубит. А теперь пошли в дом, здесь вам слишком холодно. У меня сейчас подходящее настроение, как раз для тетушки.
– У Гарри же нет ни одной свободной минуты. Я понятия не имею, зачем ему понадобилась лошадь, – размышляла вслух Кэтрин.
Зейд удивленно посмотрел на нее.
– Не можете? А я думал, вы умница. Если не в состоянии догадаться, мне жаль.
Он ничего больше не сказал, только не отрываясь смотрел на нее. И Кэтрин осенило: поклонение кумиру. Гарри хотелось быть похожим на Зейда.
– Но ведь нет ничего плохого в том, если ты кого-то обожаешь, – сказала она, пытаясь защитить жениха.
– Может быть, и нет, – спокойно кивнул Зейд. – Но пора бы Гарри повзрослеть и никого не копировать.
– А разве не приятно, что он так к вам относится? – спросила Кэтрин с упреком. – Почему вы обижаете его?
– Меня больше волнует лошадь, – коротко ответил Зейд. – А без чьего-либо обожания я как-нибудь проживу.
– И все же в отношении к вам Гарри нет ничего дурного, – упорствовала Кэтрин.
В его пронзительном взгляде появилось удивление, а на губах заиграла улыбка.
– Да, я прекрасно понимаю, что не затронул вашего сердца, моя юная леди. – Его голос стал тихим. – По-моему, мы с вами сразу вступили в единоборство.
Он улыбался, а Кэтрин молчала, не зная, что сказать. Тогда Зейд нежно взял ее за руку и повел к дому.
– Давайте войдем внутрь, а то ваше лицо стало цвета вашей куртки, от такой яркости и ослепнуть недолго. Вы не волнуйтесь, я понимаю, что не нравлюсь вам. Но я это переживу.
Кэтрин поджала губы. Она ни секунды не сомневалась, что он переживет, еще бы – его, видите ли, заботит исключительно лошадь. Но, может, в этом-то все и дело? Похоже, люди его совсем не интересуют. Что ж, на первом месте – лошади, за ними – крупный рогатый скот. А женщины – это уж точно – в самом конце списка.
Мать Гарри вышла посмотреть в холл, кто пришел, и тут же быстро удалилась. Они оказались в гостиной одни, и Кэтрин занервничала, потому что в присутствии Зейда чувствовала себя крайне неловко. Казалось, он ни на секунду не спускает с нее насмешливых глаз, и она не знала, куда смотреть.
Миссис Хадсон отважилась на подвиг: приготовила им чаю и принесла на подносе. Гарри вернулся, когда они уже его допивали, почти согревшись.
Ему тоже было не по себе, и Кэтрин подумала, что всему виной Зейд. Пожалуй, у него был самый острый язык во всей вселенной.
Ей нестерпимо захотелось домой, но она не решилась об этом сказать. Машины у нее не было, а повторить вчерашнюю поездку она не собиралась. Неожиданно все решилось само собой. С улицы донесся шум подъехавшей машины, и мать Гарри, уже одетая в пальто, появилась в гостиной и, натягивая перчатки, решительно сказала:
– За мной приехали. Так что Кэтрин приготовит вам ужин. Хороший случай потренироваться. Сегодня мой вечер.
Кэтрин сидела как громом пораженная, и не потому, что не умела готовить. Просто миссис Хадсон допускала ее в кухню! Здесь явно крылся какой-то подвох. Кэтрин совсем не хотелось рисковать своей репутацией хорошей хозяйки, особенно в присутствии Зейда. Но она ничего не успела сказать, Гарри опередил ее:
– А мы сейчас поедем ужинать. Я заказал столик на троих в «Красном льве». Это новое местечко, – добавил он, поворачиваясь к Зейду, – там много света, музыки и хорошая кухня…
Кэтрин испугалась. Она никогда не была там раньше с Гарри. Он перехватил ее взгляд и улыбнулся:
– Судя по слухам. Я заказал столик на семь тридцать.
Времени оставалось как раз на то, чтобы съездить домой и привести себя в порядок.
– Но тогда мне надо переодеться.
– А разве ты не можешь пойти так, дорогая? ты хорошо выглядишь, красное тебе очень идет.
Кэтрин с недоумением посмотрела на него. Красной была куртка. А под ней на девушке был надет серый свитер. К тому же в джинсах она чувствовала бы себя в ресторане неуютно.
– Гарри, я не могу пойти в таком виде, пойми!
– Но у меня еще есть дела на ферме, – возразил он.
Зейд встал и строго посмотрел на обоих.
– Да, у тебя есть дела, Гарри, – согласился он. – Надеюсь, ты не собираешься бросить лошадь, чтобы она всю ночь проторчала у сарая. Короче, я подвезу Кэтрин. Мне самому надо бы переодеться. Я ее закину домой, а на обратном пути заберу.
И снова она оказалась в машине Зейда, нравится ей это или нет. А Гарри, подумала она, совсем утратил желание возиться с лошадью. И она понимала почему. Именно по вечерам у него было полно работы на ферме.
Зейд подвез ее до дому и на обратном пути в точно назначенное время заехал. При нем она все время ощущала неловкость. Как-то странно вышло, но он встал между нею и Гарри, разделил их. И дело было не только в его присутствии. А в его отношении. Она бы не могла точно определить, что происходит.
«Красный лев» был новым рестораном у дороги. Там все сияло и сверкало, было полно народу, в основном молодежь. Все говорили одновременно, играла громкая музыка, и Кэтрин заметила, как Зейд поморщился от досады. Похоже, у них есть нечто общее – обоим это заведение не понравилось.
Гарри помог ей снять пальто, посадил за столик, и ее глаза наткнулись на пристальный взгляд Зейда. В нем не было насмешки. Он смотрел доброжелательно и ободряюще. И ей показалось, что в ярких, пронзительно голубых глазах застыл немой вопрос: как она представляет себе совместную жизнь с Гарри?
Щеки Кэтрин запылали, и она порадовалась, что Гарри так долго не возвращается из гардероба.
– Ну и как я выгляжу, мистер Маккензи? – спросила она, чувствуя, что надо что-то сказать.
Но лучше бы она промолчала. Его глаза оценивающе пробежали по ней, задержавшись на нежном изгибе шеи, на открытых смуглых плечах, на высокой груди.
– Прекрасно, мисс Арнолд. Но для кого – вот что интересно.
Кэтрин потупилась. Давно пора понять, что не стоит бросать вызов Зейду. Гарри и тот не осмеливается. Ее вопрос ничего, кроме его иронии, не мог вызвать. И она прекрасно поняла, что он имеет в виду. Да, сегодня вечером она поволновалась. И слишком много внимания уделила наряду. Ее шелковое персикового цвета платье плотно облегало фигуру, оставляя плечи открытыми. В общем, она была одета слишком роскошно для такого места и совсем не по погоде – даже ее пальто было довольно легким. Глупо, конечно, так вырядиться. Но ей почему-то хотелось покрасоваться перед Зейдом, чтобы он увидел ее во всем блеске и оценил.