Я наконец опустила телефон и положила его на колени. Я пыталась дозвониться до Имоджен уже, кажется, в сотый раз за последние два месяца. Ничего. Всегда ничего.
Первые пару недель я не слишком беспокоилась. Имоджен была непредсказуемой и иногда забывала обо всем, кроме себя, но через некоторое время она всегда звонила или писала. Я разозлилась, когда она даже не позвонила поздравить Финна с днем рождения; нам с мамой удалось отвлечь его обилием шоколадного торта, подарков и посещением зоопарка. Два месяца без единого слова — это было слишком даже для моей сестры. Что-то случилось, и чутье подсказывало мне, что ничего хорошего.
Я выглянула в маленькое окно нашей квартиры, расположенной прямо над рестораном и баром Merchant's Arch, где мама работала официанткой последние пять лет — до этого это был ее ресторан, но долги моего отца из прошлого наконец настигли нас, и она была вынуждена отказаться от права собственности. Теперь все, что осталось от ее мечты, — это куча долгов. Нам повезло, что Шон, новый владелец, оказался милым и приглянулся маме.
Этот звонок — или его отсутствие — только подтвердил мое решение, которое я приняла несколько недель назад, когда моя тревога за Имоджен переросла в страх.
Прозвенел звонок, и я закрыла свой древний ноутбук. Я планировала посмотреть новейшее кулинарное видео одного из моих любимых шеф-поваров на тот случай, если Патрик снова подставит меня. Шон отдал ноутбук маме, когда год назад покупал новый Macbook. Если бы не он, мы бы так и остались с нашим десятилетним компьютером. Я встала из-за кухонного стола и посмотрела на аллею внизу, уже заполненную веселящимися людьми.
Как обычно, Патрик пришел поздно. Чаще всего мы просто смотрели вместе телевизор, потому что мне приходилось оставаться с Финном, а у Патрика всегда было мало денег. Он появился в мешковатых джинсах с трусами-боксерами, выглядывающими из-под них, и мне пришлось прикусить язык. Он знал, что я ненавижу этот вид, но его друзья носили его, и он тоже носил, хотя это заставляло его выглядеть моложе своих девятнадцати лет. Его попытка отрастить бороду, которая пока привела лишь к появлению пятен светлого пуха на щеках, подбородке и над верхней губой, не помогла.
Его выражение лица было напряженным, почти виноватым, когда он вошел в дом после быстрого поцелуя. Я почувствовала запах пива в его дыхании, что, вероятно, было причиной его опоздания. Он опустился на диван и без слов включил телевизор.
Я опустилась рядом с ним. — Мы можем поговорить?
— Конечно, — сказал он. Его голос звучал глухо. Он не отрывался от телевизора.
Я вздохнула. — Я все еще не могу связаться с Имоджен, поэтому буду следовать своему плану.
Он бросил на меня растерянный взгляд. — Какому плану?
— Тому, о котором я рассказывала тебе последние две недели, — пробормотала я. — О том, что я лечу в Нью-Йорк, чтобы найти ее.
Он кивнул, но я могла сказать, что он не слушал, когда я впервые рассказала ему о своем плане. Его внимание вернулось к телевизору.
— До моего возвращения может пройти несколько недель, — сказала я извиняющимся тоном. Наша первая годовщина была не за горами, и я чувствовала себя виноватой за то, что мне пришлось ее пропустить.
Патрик почесал голову и бросил на меня виноватый взгляд. — Может быть, нам полезно немного побыть порознь.
Мои брови взлетели вверх. Мы встречались меньше года, а ему нужно пространство?
Он посмотрел вниз на свои кроссовки.
— Я хотел сказать тебе в прошлый раз, но не знал, как… Помнишь, когда я гулял с мальчиками в прошлую пятницу?
Я кивнула, вспоминая, как видела его на следующий день, все еще воняющего пивом и довольно подвыпившего.
— Я как бы переспал с другой женщиной.
— Что?
— Я был пьян, и она сделала шаг ко мне. Я почти ничего не помню.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я, стараясь говорить тише, потому что Финн спал в соседней комнате.
— Я трахнул ее.
За чувством вины я уловила в его голосе отблеск гордости и возбуждения, и это отразилось в его карих глазах. Мне стало не по себе. Мы с Патриком проводили время вместе и даже целовались сразу после того, как он мне изменил. Я заставила его принять душ, чтобы протрезветь и смыть с себя вонь, чтобы меня не стошнило.
Я стояла, стараясь не сорваться. — Ты должен был сказать мне сразу!
— Я не хотела тебя расстраивать.
— Нет, ты надеялся, что сможешь трахнуть и меня, — прорычала я. В тот день он пытался уговорить меня переспать с ним, и если бы он не был пьян, я бы, возможно, подумала об этом. Я чувствовала себя потерянной после ухода Имоджен и хотела утешения. То, что я верила, что Патрик может дать мне его, злило меня еще больше.