Несмотря на всю мою неприязнь к моему бывшему шефу, я всегда уважал его за способность быстро принимать решения без необходимости сто раз их согласовывать со всем вышестоящим начальством. Так как было не ясно, связано ли запланированное на утро покушение и этот наезд между собой или нет, решили все таки провести намеченную нами операцию, использовав вместо потерпевшего загримированного дублера.
Чтобы лишний раз не загружать мою голову, Царегорцев не счел нужным сообщить мне о происшедшем.
Глава 4
Через час мы уже сидим в кабинете Олега Станиславовича Барышева. Кроме нас с Царегорцевым присутствуют: начальник отдела оперативного расследования тяжких преступлений Шитрин, вышеупомянутый мною Жулин и еще один молодой субъект, имя которого мне не известно, так как во время моей службы он еще здесь не работал, а представить его нам забыли.
За то время, что я был лишен возможности видеть Барышева, он ни на йоту не изменился: такой же тощий, бледный и высокомерный. У него лысая, блестящая голова, окаймленная по бокам огненно-рыжими волосами. Ручки маленькие, белые, с тщательно ухоженными ногтями, потому что он постоянно дербанит их пилкой для ногтей, которую всегда таскает с собой в маленьком кожаном футлярчике.
К его внешнему виду отлично подошел бы смокинг или даже фрак. Всякая другая одежда, тем более ментовская форма, выглядит на нем нелепо. Мне кажется, он и сам об этом знает, но вида не подает и таскает свою голубую рубаху с погонами полковника с большим достоинством.
Вся его фигура пропитана высокомерием по отношению к окружающим его людям. Но это не высокомерие выслужившегося холуя, то есть не такое, которое появляется у некоторых в силу их высокого положения по отношению к нижестоящим по социальному статусу и которое враз исчезает, как только они сталкиваются с людьми более высокого ранга. Это высокомерие несколько другого сорта. Оно у него врожденное. Оно появилось на свет одновременно с ним, вместе с ним и исчезнет.
Барышев считает, что он пуп Земли. Вот и все. Весь его вид говорит окружающим: смотрите на меня, я один с голубой кровью, а вы просто жалкие плебеи, мне одному дано знать то, чего вы никогда не узнаете.
Я ни разу не слышал даже намека на подобострастность в его разговоре с начальством. В то же время, он никогда не допустит грубости по отношению к подчиненному, даже к самому завалящему. Ко всем он обращаться на «вы» и по имени отчеству. Даже когда собирается стереть вас в порошок, он все равно останется спокоен. Но это не потому, что он уважает вас, нет, он слишком влюблен в собственную персону, чтобы позволить ей опускаться до мелочного раздражения. Матерные слова отсутствуют в его лексиконе, что очень редко в нашей стране вообще, а в ментовке в особенности.
Как сейчас помню его тон, когда он предложил мне собирать манатки и сваливать со службы:
— Несмотря на то, что служебное расследование в отношении вас, Сергей Николаевич, не выявило прямых доказательств вашей вины, сам факт, что ваше имя, замешанное в столь неприятном деле, бросает тень на вас, а стало быть, в вашем лице, и на наши органы внутренних дел. У вас есть только одни выход — самому уйти со службы.
Нет, ну вы слышали? Тень на наши органы! Может он забыл в какой стране живет и считает, что находиться в английском парламенте? Я бы даже рассмеялся в этот момент ему прямо в рожу, если бы мне не было очень грустно. До сих пор понять не могу, неужели он всерьез верил своим словам или же это была его такая особая манера дуракаваляния?
Теперь я снова нахожусь в его кабинете, но уже в другом качестве. Тем не менее, я заметил, что Жулин уступил мне мое старое место за длинным столом, которое всегда занимал во время совещаний. Сделал он это специально или просто сработал рефлекс, я не знаю.
Дождавшись пока Шитрин закончит докладывать, Олег Станиславович достает любимую пилочку для ногтей и начинает облагораживать свои грабли. Мы все молча наблюдаем за процессом.
— И какой же ваш вывод из всего этого, Игорь Васильевич? — спрашивает он Шитрина, оторвавшись, наконец, от столь любимого им занятия.
— Я полагаю, что Коцик крупно задолжал каким-то крутым ребятам, — начинает умозаключать Шитрин, — и они решили свести с ним счеты. Он об этом знал и поэтому нанял себе охрану, наивно полагая, что у этих дилетантов из «Зеты +» есть хоть капля мозгов и, что теперь он сможет спать спокойно. Недоброжелатели Коцика тоже имели завышенное представления о способностях охраны, поэтому решили, прежде чем нанести удар, провести отвлекающий маневр, предложив Лыскову убить Коцика, зная, что он обязательно клюнет на их уловку, и в этом случае их бдительность непременно ослабится. По-моему, они зря старались.