Тот, который, судя по позе, доехал хоть до какого-то укрытия и просто свалился со своего коня, тоже был неуместен - даже в этой дыре. Разве могут инквизиторы напиваться до беспамятства? И выглядеть еще более заросшими, грязными и неприятными, чем оскорбившие меня мужланы? Может он вообще поранился исключительно потому, что, напившись, не удержался на лошади?
Хотя… нет.
Я, наконец, поняла, что мне показалось знакомым. Запах гари с примесью свежести. Так пахнет воздух после грозы возле сожженного молнией дерева.
Запах Запределья.
Я подавила в себе желание отшатнуться и вовсе не иметь дела с этим вот всем. Потому что об этом нельзя говорить. Запределье - это ведь плохо. Для тех, кто живет в Джалгаоне. Даже для ведьм. С тварями Запределья надо бороться, трещины, через которые они лезут - закрывать. И никто из местных - даже ведьмы! - и не знают, сколько возможностей оно дает…
Например, собственную нечисть, о которой я не пока рискнула упоминать в Джалгаоне. Но благодаря которой я чувствовала частички Запределья лучше, чем кто-либо другой.
И могла помочь этому пьянчуге… то есть пресветлому.
- Аника, - сказала я тоном, который не предполагал возражения, - Возьми Ханша и вернитесь к его родителям. Пусть они вас покормят, пока я буду заниматься раненым.
Моя ведьмочка открыла рот, но тут же благоразумно его закрыла. И действительно схватила мальчишку за руку и ушла.
- Лечить, значит? - задумчиво протянул живой и здоровый инквизитор и с каким-то облегчением отошел прочь от не слишком живого и здорового. Будто вся эта грязь были ему мучительны, - Это хорошо, что есть кому лечить. А я пойду к его коню, посмотрю седельные сумки - может пойму, кто такой.
Хм, и даже не проверит, как я помогать буду? Не усомнится в намерениях ведьмы?
Почему-то такое поведение вызывает раздражение.
Но я пока отбрасываю ненужные мысли. Склоняюсь над мужчиной, откидываю перекрученный плащ, и внимательно его осматриваю. Затем руки - ноги проверяю. Не сломаны. Основная проблема - это ушибленная голова - но глупее инквизиторы обычно от таких травм не становятся, дальше некуда - и рана на боку, через которую утекает жизнь.
Я разрываю пропитанную кровью рубаху и всматриваюсь в несколько порезов. Шепчу заклинание подбадривающее - больше для себя. Медленно обвожу ладонями контур головы, тела. Не прикасаясь. Только чтобы до конца почувствовать, насколько плохо дело...
От него жар исходит запредельный, в прямом смысле. Твари оставляют след. Далеко не все раны видимы. И те, что видимы, порой бесполезны для лечения. Долго и муторно будет, с последствиями, если не вычистить сразу от гнилых искр, частичек Запределья…
Но с этим инквизитором что-то совсем не то. Я и не видела раньше подобного. Края глубоких борозд, оставленных когтями, обуглились - это нормально. Но внутри как-будто крупинки голубого льда вместо привычных черных сгустков.
Не знаю что такое. Но, почему-то, знаю, что это очень очень плохо. И надо избавляться. Пресветлый иначе не выживет… Хотя какой он пресветлый в таком-то виде?
Алкогольный запах с ног сбивает. Сапоги покрыты слоем глины. Мех накидки свалялся и пропитался кровью, тряпки какие-то вонючие - вот не поверю, что это за день испачкалось! Он вообще стирал их когда-нибудь? А черные кудри в грязи и дорожной пыли. Прилипли ко лбу, покрытому испариной…
Вздыхаю и отвожу их с лица.
Как-то слишком нежно получается...
Стараюсь не смотреть на ровный нос, впавшие щеки - не знаю почему, но лучше не смотреть! - четко вылепленные губы…
Красивый инквизитор.
Я же не смотрела!
И наношу на точку между бровей специальную мазь, дающую успокоенное забытье. Высвобождаю воротник, слишком туго охватывающий мощную шею, поджигаю шалфей для очищения пространства. А потом мягко кладу ладони на горячую кожу вокруг раны и закрываю глаза…
В следующее мгновение я уже лежу на грязной соломе, придавленная очнувшимся раненым. А длинные пальцы, безвольные еще мгновение назад, сжимают мою шею.
Твердая грудь вдавливалась в мою, мягкую. Темные, почти черные глаза смотрят одновременно зло и беспомощно сквозь пелену боли. Зло потому, наверное, что заставили очнуться от тяжелого забытья.
А беспомощно - явно ведь не соображает ничего…
Стараясь не делать резких движений, я осторожно накрываю своей рукой его и пытаюсь отвести от горла, шепча:
- Я помочь пытаюсь. С раной.
Угу. И в ответ на это меня целуют.
Инстинкты