В «братских социалистических» странах были свои имена. Возникали международные контакты, сыгравшие свою роль в преобразовании всего «лагеря». Этому поколению физическое существование было позволено, но его представителей подвергли политическому остракизму, общественной изоляции, которая выражалась, прежде всего, в запретах печататься, не провозглашенных, но последовательно реализовывавшихся. Лисичкин ощущал это на себе больше многих других. Я знаю это не косвенно: вместе пережили многое в «Правде», а в журналах «Вопросы философии» и «Рабочий класс и современный мир» по звонкам из отдела науки ЦК сняли наши совместные статьи. В «Центрнаучфильме» приняли и даже оплатили сценарий, но не выпустили научно-популярный фильм «Что такое колхоз?» после заключения чиновников из Министерства сельского хозяйства (жаль — не помню фамилии того бессовестного критика, который написал: «где это они увидели в современной деревне тяпку?») На «Ленфильме» тоже приняли и оплатили сценарий художественного фильма, назначили режиссера, причем хорошего, Игоря Масленникова, но тоже вдруг все рухнуло: арестовали Володю Марамзина, которого «Ленфильм» присоединил к нам как специалиста по диалогам. Его судили за то, что собирал для издания стихи Бродского, будущего лауреата Нобелевской премии, а еще напечатал в Париже свои рассказы… С перепугу «Ленфильм» не только не стал снимать наш фильм, а даже разогнал и ликвидировал Третье творческое объединение, с которым мы имели дело.
Мы смеялись с Лисичкиным, что не пробовали пропагандировать свои идеи только с помощью балета и то лишь потому, что и тут не обманули бы бдительного чиновника.
Третья волна была вызвана перестройкой, то есть с нею возникли, хотя и не сразу, условия для откровенного обсуждения экономических проблем, теоретических вопросов. Заговорили в полный голос те, кто вынужден был полтора- два десятилетия молчать, появились и новые имена. Волна экономической мысли хлынула, прежде всего, через публицистику, потому что научные книги издаются крайне медленно, а научные журналы, по-моему, были тогда самыми консервативными изданиями, иные даже ретроградскими. В них, за редким исключением, господствовала «официальная наука». Публицистика оказалась впереди и потому, что жизнь требовала отказа от догм, а, следовательно, опоры, прежде всего, на конкретные факты действительности. Но в этом же обнаружилась и слабость: осмысление этих фактов, всей новизны в общественном развитии на уровне теории оказалось как бы клочковатым, не сложилось в нечто целостное. Экономисты этой волны лишь вернулись к основным идеям прошлых поколений (что естественно, поскольку они не были реализованы), но не сказали своего нового слова. Более того, они скоро опустились (многие, во всяком случае) до какой-то завистливой и бесплодной критики следующего поколения.
А оно, четвертое, сказало просто — «капитализм». Смело, бесхитростно, многие вещи были названы своими именами, но я и теперь еще не готов судить, было ли это точно, тонко и хорошо…
Но вернемся в прошлое…
Лисичкин, еще будучи редактором отдела сельского хозяйства в «Известиях», вынужден был подготовить и опубликовать в газете выступление против самого себя — письмо группы экономистов, которые критиковали его с явно демагогических позиций. Конечно же, он им и ответил. Вокруг него складывалась довольно трудная ситуация, и редакция, прямо скажем, стремилась от него избавиться. Ему предложили поехать корреспондентом в Югославию, он отказался. Вот в это время, взяв его книжку «План и рынок», два экземпляра, я отправился к Зародову и Зимянину. Тому и другому сказал одно и то же: есть замечательный экономист и публицист, с опытом работы и за рубежом, а вместе с тем, и председателем колхоза — награжден за эту работу орденом «Знак почета». Экономист, который написал прекрасную книгу, созданную под влиянием новых партийных документов, мартовского и сентябрьского пленумов ЦК партии, и книга эта, надо сказать, стояла на полках в зале Кремлевского дворца съездов во время XXIII съезда КПСС. (Это было с моей стороны не просто политесом — верилось опять, что после столь серьезных решений об экономической реформе что-то изменится. Но и сослаться на них вовремя было не лишним). Я советовал своим начальникам прочесть эту книгу и главное — пригласить ее автора на работу в «Правду» экономическим обозревателем.