На наших глазах свершилась революция в Португалии. Коммунистический лидер Альваро Куньял, «человек с глазами медиума» обаял страну. Я встречался с ним и тоже испытал на себе его притягательную силу. Но уже очень скоро португальцы разочаровались в коммунистах. А в Чили коммунисты были опорой Альенде и его партии. После победы на выборах они рисовали народу заманчивые перспективы, но танки Пиночета (всего-то четыре) шли к президентскому дворцу беспрепятственно, под звон пустых кастрюль: власть к тому времени лишилась народной поддержки.
Надо ли вспоминать грустную, трагичную историю стран «социалистического лагеря», сравнивать ГДР и ФРГ, напоминать о берлинской стене, через которую, несмотря на смертельную опасность, страх, бежали только в одну сторону? В чем же дело? Разве в плохих или хороших людях?
Опыт чем дальше, тем больше убеждал, что коммунистическая доктрина утопична, попытки втиснуть утопию в жизненную реальность ведут неизбежно к насилию…
В той статье я пытался показать, что весь опыт нашей страны, как и других социалистических государств, особенно опыт последних лет, только подтвердил утопичность коммунизма, побудил развести его с социализмом, потребовал более глубокого осмысления и этой, социалистической тенденции в развитии общества. Скажу сразу, что статью мне не удалось напечатать в центральных изданиях, только в кузбасской газете. Уверен, что ее как-то просто не поняли или, лучше сказать, не восприняли и продолжали толочь воду в ступе, доказывая, что коммунисты просто плохие люди. Генетически что ли?
Микеле Росси слыл в редакции журнала «Проблемы мира и социализма строптивым и скандальным человеком. Не без оснований. К тому же он представлял в редсовете и редколлегии Итальянскую коммунистическую партию, в то время самую крупную из коммунистических организаций капиталистических стран. И она, по сути, возглавляла течение еврокоммунистов, противостоявшее ортодоксам во главе с КПСС. Любые дискуссии с ним всегда были не простыми. И в этот раз мы, обсуждая какую-то статью, не просто беседовали, а по-настоящему ругались.
— Вы ничего не знаете о работе партийных организаций в наших странах и пишете полную чепуху, — горячился Росси. Я отвечал:
— Не знаем и будем дальше писать чепуху, потому что вы построили железный занавес между своей партией и журналом. Пятнадцать лет ни один журналист из нашей редакции не бывал в Италии. Вы нас не пускаете в эти ваши организации, так что мы о них можем знать?
Росси вдруг как-то резко изменился: напряженное красное лицо стало нормальным, а голос совершенно спокойным.
— Ты не был в Италии?
— Нет.
— И хотел бы побывать?
— Конечно!
— У меня есть интересная тема. На последних муниципальных выборах мы вместе с социалистами добились большого успеха и сформировали левые джунты в 8 из 10 крупнейших городов, в десятках больших и малых населенных пунктов. По- моему, интересно было бы взять интервью у новых мэров, как они там начали работать.
— По-моему, тоже — интересно.
— Но тебе тогда придется проехать всю Италию, от Милана и Турина до Неаполя.
— Сибиряка пугаете расстоянием? Да у нас в Барнауле считают омичей соседями, а это 600 километров! В Новосибирск я в субботу со всей семьей на оперный спектакль ездил.
— Ну, я завтра как раз в Рим лечу, и через неделю ты получишь приглашение.
Вышел из его кабинета, спрашиваю Наташу Наставину, секретаря Росси, которая и переводила нашу беседу. Мол, дурака что ли валяет, уж очень неожиданный поворот в дискуссии. Да, нет, говорит она, похоже, что и впрямь получишь приглашение, он зря не скажет.