— Вы проводили экспертизу?
— Да-да, я. Ничего необычного, мужчина от сорока пяти до пятидесяти пяти лет.
— Как вы это поняли?
— У женщин менее массивная нижняя челюсть и надбровные дуги не выражены, — нервно засмеялся Беллин. — Я всегда обходил в разговоре тот факт, что объем мозговой камеры женского черепа на два кубических сантиметра меньше, чем у мужского, — дамы негодуют-с. — Он положил в портфель какие-то бумаги. — А возраст удалось определить по окостеневшим швам между костями черепа. Плюс с внутренней стороны имелись глубокие бороздки, которые оставляют кровеносные сосуды у людей старшего возраста.
— Кажется, зубы были не просто выбиты, но раскрошены?
— Да, зубам и нижней челюсти нанесли значительные повреждения неизвестным предметом цилиндрической формы. Мне пришлось долго возиться с реконструкцией лица в районе рта.
— Предположительно зубы раскрошили, чтобы помешать идентификации по зубной карте.
— Ну, это очевидно. Однако кое-какие остались невредимыми. Недостаточно, чтобы облегчить положительную идентификацию — в случае, если у нас найдется кандидат во владельцы нашего черепа и зубная карта, — но довольно для меня, чтобы сделать слепок и воссоздать все зубы для большего сходства лица с оригиналом.
— Вы провели реконструкцию лица по черепу?
— Я предпочитаю термин «приблизительное воссоздание внешности». У меня своя метода. Смесь русской и американской школ. Герасимов заявлял о стопроцентной достоверности, Гартлифф дает семьдесят процентов сходства…
— А у вас какая достоверность?
— О, наверное, процентов восемьдесят. Череп из катакомб — одна из моих неудач, — сказал патологоанатом без тени огорчения. Мыслями он явно был уже далеко и торопился уйти домой. — Что-нибудь еще?
— Оно у вас сохранилось?
— Вы о чем?
— Ну, приблизительное воссоздание внешности?
— А, да, конечно.
— Разрешите взглянуть?
Подавив раздражение, Беллин взглянул на часы:
— Пожалуйста.
Он пересек кабинет и распахнул дверцы высокого шкафа. Внутри на полках стояли головы. Безжизненные глаза глядели из темноты необычного последнего пристанища — почти тридцать человеческих лиц, выполненных из пластилина. Копии мертвецов. Волосы заменяли переплетенные жгуты, и Энцо сразу увидел нужный череп: у этой реконструкции волос не было. Маклеод с любопытством разглядывал голову. Не то чтобы она очень походила на Гейяра, за исключением мясистых губ и немного оттянутых вниз уголков глаз. Нос был, как и у Гейяра, самый заурядный. Энцо охватило разочарование: лицо не показалось ему знакомым, хотя накануне вечером он несколько часов рассматривал разные фотографии пропавшего. Но Маклеод знал, что наличие растительности на лице и прическа подчас разительно меняют внешний облик.
Он дотронулся до пластилинового лица, словно надеясь ощутить щетину там, где были сбриты пышные усы Гейяра.
— Вы его узнали? — изумился Беллин.
— Только потому, что вы сделали лицо и скальп безволосыми. А почему?
— Потому что на черепе не было волос.
— Вас это не удивило?
Беллин безразлично пожал плечами — неопознанная реконструкция была ему неинтересна.
— Иногда мыши уносят волосы с разлагающейся головы на подстилку…
— Но ведь череп был заперт в жестяном ящике! Он не был воздухонепроницаемым, так что насекомые, без сомнения, получили доступ к гниющим тканям и смогли ускорить процесс разложения, но мыши ни под каким видом не могли попасть внутрь.
— Это верно, — вынужден был согласиться Беллин.
— Вам не показалось странным полное отсутствие волос?
— Я не сумел установить причину. Он мог страдать алопецией или брить голову…
— А если голова и лицо были побриты с той же целью, что и раскрошены зубы, — чтобы воспрепятствовать раскрытию преступления и идентификации личности покойного?
— В принципе все возможно.
Энцо полез в торбу, нашел фотографию Гейяра из материалов Раффина и протянул снимок Беллину:
— Усы и шевелюру вроде этой легко опознать, не так ли?
Беллин взял фотографию:
— Боже мой, это же Жак Гейяр!
— Видите? Приметная растительность!
Беллин снял с полки пластилиновый бюст и понес его в маленькую смежную комнату. Там стояли компьютеры, на стенах висели антропометрические таблицы, а в центре на столе лежала наполовину законченная пластилиновая реконструкция с торчащими из нее крошечными деревянными шпильками, которые вставляют в тридцать четыре строго определенные контрольные точки. Череп был отлит из гипса, нижняя челюсть сделана из каучука и прикреплена к суставу. Множество перекрещивающихся полосок пластилина, имитирующих мышцы лица, закрывали левую половину черепа и нижней челюсти. Беллин положил рядом законченную реконструкцию и включил лампы над головой, залившие стол мягким ярким светом. Патологоанатом еще раз посмотрел на снимок, оглядел готовую скульптуру, затем снова фотографию, вновь загоревшись энтузиазмом.