Ричарду хотелось придушить ее, но он взял себя в руки и спокойно сказал:
— Не смешно, Черри. Ты уже не школьница, хотя и трудно в это поверить.
Ему доставило удовольствие видеть, как она изменилась в лице и выскочила из комнаты.
— Грешно ненавидеть людей, но Черри я, кажется, ненавижу, — сказала Каролина.
— О чем шла речь? Можешь сказать?
Лицо Каролины залилось краской.
— Нет, — ответила она.
Ричард взял ее за руки:
— И все-таки лучше бы ты рассказала, Каролина.
— Нет, — повторила она еле слышно.
— Ты ведь знаешь, мне можно сказать все.
— Да, — вздохнула она. — Все, что касается меня. Но сейчас речь идет не обо мне, Ричард.
— Слава богу! Но все же думаю, тебе лучше мне все рассказать.
Она хотела высвободить руки, но он сжал их еще крепче. Каролина жалобно взглянула на него.
— Пожалуйста, Ричард, не настаивай. Я не могу. Отпусти меня.
Он поднес ее руки к губам, поцеловал их.
— Хорошо. Только не давай Черри шантажировать себя. И помни, я — рядом. Перед едой вредно волноваться. Так что Черри до трех часов нам с тобой противопоказана. — Ричард улыбнулся. — Пошли, съешь яичницу и копченую рыбу — она укрепляет нервы.
Завтрак, однако, прошел в неспокойной атмосфере. Эрнест и Мейбл явно изображали из себя мучеников. Мрачно пили несладкий кофе, словно это была отрава, и смотрели на Рейчел с укором, что для нее было невыносимо. Морис дулся открыто. Черри, демонстрируя дурное настроение, так резко отодвинула чашку с чаем, что часть его пролилась на колени Каролине.
На какой-то момент Рейчел показалось, что это не ее семья, а четыре крайне неприятных ей человека, к которым она испытывала лишь антипатию. Она даже удивилась, почему так долго их терпела и не отправила на все четыре стороны. Но потом этот момент прошел, и все они снова стали ее семьей, которую она принимала, любила и никогда бы с ней не рассталась. Впрочем, мысль эта не слишком ее радовала.
Эрнест ел фрукты и кашу. Мейбл — кашу без фруктов. Черри раскрошила тост и опрокинула чай. Каролина не ела ничего. Несколько раз звонил телефон.
На первый звонок ответил Морис. Вернулся и объявил, что к ленчу прибудет Космоу Фрит — с вещами.
— Поселился бы уж здесь, да и дело с концом.
— Как и мы, между прочим, — отрезала Черри.
Снова зазвонил телефон. Сообщили, что получена телеграмма. Ричард записал ее и положил возле Рейчел.
— Сегодня в пять тридцать приезжает мисс Силвер, — сказала она. — На вокзал придется послать Барлоу: меня сегодня ждет няня.
— Кто эта мисс Силвер? — спросила Черри.
— Не думаю, что кто-нибудь из вас с ней знаком, — ответила Рейчел, надеясь, что голос не выдает волнения. — Бывшая гувернантка. Я случайно с ней познакомилась. Боюсь, она не слишком интересна, но я пригласила ее немного погостить.
Черри резко встала и отодвинула стул.
— Почему бы не превратить этот дом в приют для престарелых и на этом поставить точку? — Засунув руки в карманы, она, посвистывая, направилась к двери. На ней был горчичного цвета твидовый костюм и длинный шарф изумрудного цвета. На пороге она остановилась, потому что снова зазвонил телефон. Морис снял трубку.
— Это тебя, — сказал он. — Верный или, вернее, неверный Боб.
— Иди к черту! — прошипела Черри и выхватила трубку из рук брата. Чтобы не оскорблять чувства родителей, ей пришлось напустить на себя равнодушно-недовольный вид. Это было непросто, потому что на том конце провода в приступе безумной страсти надрывался Роберт Хеддервик:
— Черри, ты сводишь меня с ума!
Родители увидели, как брови дочери слегка поднялись.
— Почему? — спросила она.
Казалось, линию затрясло под напором доводов мистера Хеддервика, объяснявшего почему. Черри было трудно продолжать изображать равнодушие, потому что признания Боба были волнующими. И к тому же очень приятными. Самым пикантным во всей этой ситуации было то, что через несколько недель Боб Хеддервик должен был жениться на Милдред Росс.
— Черри, я должен увидеться с тобой!
— Ладно…
— Сегодня… на нашем месте.
— Ну… не знаю, — сказала она.
На нее снова обрушился шквал признаний:
— Я же говорю, я совсем потерял голову! Мне необходимо с тобой увидеться и поговорить! Ты должна прийти! Обещай, что придешь!
— Может быть. — Черри положила трубку.