— Нет! Я не видел сна. Если б он был, я бы знал, в чем дело и мы могли бы легче избежать опасности, — услышали мы в ответ.
Хотя последнее заявление Питамакана нас отчасти успокоило, однако во время завтрака все мы особенно внимательно следили за тем, что делается в окрестностях. Несколько оленей-самцов медленно следовали вверх по долине, отыскивая подходящее место для дневного отдыха. Группа бизонов, растянувшись цепочкой, двигалась на водопой. Все вокруг дышало миром. Мы взвалили на себя вьюки и снова вышли в путь.
Поначалу на равнине и в долине реки мы видели большие стада бизонов, но вскоре их число стало быстро уменьшаться. К полудню, когда мы остановились отдохнуть, в поле нашего зрения уже были лишь отдельные животные на большом расстоянии друг от друга. Мы решили, что это верный признак того, что пикуни все еще стоят лагерем к северу от форта и что, может быть, к ним уже присоединились племена с реки Белли. Поэтому, двинувшись дальше, мы стали высматривать всадников — охотников из большого лагеря.
Через одну-две мили тропа пошла вверх на равнину — для сокращения пути она срезала большую излучину реки и экономила путнику пару миль. На самом подходе к спуску с прерии обратно в долину, когда уже можно было рассмотреть верхушки росших там тополей, прямо на нас выскочил одинокий койот. Он несся так, будто спасал свою жизнь и почти при каждом прыжке испуганно поглядывал назад — не преследуют ли его. Увидев нас, он резко повернул на юг, ища спасения на бескрайней открытой равнине.
Все мы прекрасно знали: койоты удирают подобным образом только от одного врага — человека. Когда койот еще только выскочил из зарослей, мы немедленно остановились и Питамакан воскликнул:
— Там скрывается враг!
Мы торопливо расчехлили оружие и теперь держали его наготове. До спуска в долину было не больше сотни ярдов — вполне в пределах досягаемости прицельного выстрела.
— Давайте-ка вернемся назад и пойдем на юг, а потом на восток вдоль долины, — предложил я.
И только я закончил, как Бесстрашный бегом бросился назад. А мы с Питамаканом последовали за ним. Позади громыхнул ружейный залп, и пули взрыли землю совсем неподалеку от нас, а в воздухе раздался громкий клич. Мы побежали еще быстрее. Никто из нас не оглянулся и не бросил своего вьюка. Первый пронзительный крик вызвал целый взрыв подобных же воплей. Мы продолжали бег, стремясь удалиться подальше от холмистой гряды, отделявшей прерию от долины, прежде чем нам придется остановиться и принять бой.
Мы успели покрыть уже пятьдесят-шестьдесят ярдов, когда ружья врагов загремели опять. С криком боли Бесстрашный словно переломился пополам и упал, его вьюк отлетел в одну сторону, а ружье — в другую. Но несмотря на сильный удар о землю, он потянулся за своим оружием. Сбрасывая ноши и поворачиваясь к врагу, мы с Питамаканом услышали его голос:
— Перебита! Моя рука перебита!
XIII. Триумф
Теперь мы были уже в двухстах ярдах от долины, а в полутора сотнях ярдов от нас — тридцать-сорок врагов. Увидев, что заставили-таки нас остановиться, они начали рассыпаться вправо и влево, чтобы окружить. По великолепию отделки их одежды, щитов и походных сумок мы сразу поняли, что это кроу.
— Ты стреляй в тех, что справа! — крикнул мне Питамакан, и мы открыли беглый огонь, не забывая тщательно прицеливаться.
Первым выстрелом я свалил врага, вторым и третьим — промазал. Посреди нашей пальбы выстрелил раз и Бесстрашный.
— Он упал! Он убит! Я убил его! — раздался его радостный крик.
Но я не взглянул в его сторону — все мое внимание было приковано к врагу. Теперь кроу стали что-то кричать друг другу, повернули и изо всех сил побежали обратно, ища убежища в долине.
Они обнаружили, что наткнулись на новый вид оружия, которое палит раз за разом без перезарядки. Их обуял страх — на бегу они пронзительно голосили. Тем временем, мы с Питамаканом продолжали стрельбу, и прежде, чем они достигли своего убежища, я убил еще одного и ранил другого. Товарищи подхватили его под руки и потащили. Питамакан поразил одного из них, и его место занял другой. Мгновение спустя в поле нашего зрения не осталось уже ни одного врага, за исключением тех, кто лежал мертвым или умирающим на открытом месте перед нами. Их было девятеро. Мы увидели, как один из них сел и дрожащими руками попытался прицелиться в нас. Питамакан его прикончил.
— Ты можешь идти? — спросил я Бесстрашного.
— Да, могу! Только возьми мое ружье, — ответил он.
Морщась от боли, он перехватил левую руку и встал. Я поднял его оружие и свой вьюк, а Питамакан вскинул на плечи и свою, и его ноши. И мы двинулись прочь от речной долины — прямо на юг. Из своего укрытия кроу дали по нам несколько выстрелов, но мы были вне досягаемости. Когда же мы отошли подальше на равнину, они вышли, чтобы подобрать погибших.
Удалившись на добрую милю от реки, мы устроили продолжительный привал. Руку Бесстрашного уложили в лубок, использовав для этого ветку дерева и мою разорванную на куски рубаху. Рука была перебита между плечом и локтем и очень болела. Мы решили обойти опасное место подальше, вернуться обратно к реке и двинуться прямо к Форт-Бентону, до которого (как я хорошо знал) оставалось около пятнадцати миль.
— Как могущественны боги! И как они добры к нам! — воскликнул Питамакан, когда мы снова пустились в путь. — Опять они предостерегли меня, что мы находимся в опасности. А когда мы почти подошли к зарослям, где залег враг, что они сделали? Послали этого койота предупредить нас о том, что нас ждет!