Бычок этот принадлежал моему соседу, шоферу школьного грузовика. Грузовик его по годам старше самого хозяина, поэтому все детали к нему шофер сам мастерит у себя во дворе. Галбец, так зовут его, умудрился из меди, расплавив домашнюю утварь, отлить некоторые крупные детали, если не верите, можете посетить его, и вы увидите во дворе у него под навесом формы, изготовленные для литья.
Мрачный и угрюмый стоит рядом со мной Галбец, имя его по-нашему значит или сразу двадцать волков вместе, или просто барс. Крайне был расстроен он и места себе не находил с тех пор, как узнал о случившемся, — на днях он собирался зарезать своего бычка, заготовить на зиму мясо, колбас. Не схватил, а сорвал он со стены охотничье ружье и перезарядил пулевыми патронами…
— Проклятая тварь! — возмущался Галбец, исказив в гневе свое рябое лицо, будто в него самого кто-то нечаянно выстрелил не дробью, а порохом. — Я не стерплю такого издевательства! Я ни от кого еще не терпел убытков! Убью! Убью, не будь я Галбец!
И на место происшествия он взял с собой меня и соседа своего Алибека, человека немногословного, добродушного.
— Вот, вот, смотрите — это его следы… Чтоб ему пусто было! Но ничего, угощу я его свинцом. Вот увидите…
— Где? — спрашивает Алибек, близоруко всматриваясь.
— Где, чьи следы? — спохватываюсь и я, раздвигая кусты, хотя отчетливо были видны медвежьи следы.
— Вы что, слепые? Вон какая лапа отпечаталась…
— Ты думаешь, это следы медведя?
— А чьи же еще?
— Ты думаешь, медведь зарезал твоего бычка? — удивленно развожу я руками и гляжу на Алибека в надежде, что он поддержит меня.
— Как ты мне надоел своими глупыми вопросами! — отмахнулся Галбец. — Я тебе говорю — медведь!
— Я думаю, это не медведь, — сказал Алибек.
— Думает тот, у кого голова есть! — зло бросает Галбец.
— Ты обижаешь меня… — медленно выговорил Алибек. — Ты хочешь сказать, что у меня нет головы, что я безмозглый осел, так, что ли? Да, ты прав в одном: я осел, что пришел сюда с вами, чтоб выслушивать твои глупые предположения. Не было здесь никакого медведя и не могло быть. — Эта тирада была произнесена так, что каждое слово вдвое больше весило.
Вот это Алибек!.. Мало он говорит, но если скажет, то под каждое слово гири подвешивает. От его голоса пришел в замешательство и Галбец. Он глянул на него, будто видел его впервые в своей жизни.
…Очень хорошо я знаю живущее в этом ущелье медвежье семейство, вернее, хромую медведицу и ее двух медвежат. Друзья мои, если бы вы видели их! Это же необыкновенное явление, неповторимое украшение природы! Если бы даже не было здесь этих существ, их надо было придумать и создать для того, чтобы человек получил это великие удовольствие, удовлетворение от созерцания живой природы. Увидел я это чудесное зрелище в буреломе у речки, когда на косогоре косил траву, привязав себя к стволу дерева. Как увидел их, бросил свое занятие, отвязал себя, подкрался поближе к ним и с превеликим удовольствием наблюдал долго-долго, и душа моя наполнялась чувством полноты жизни. Впервые ощутил себя по-настоящему разумным существом, частицей прекрасной природы, будто мне подарили голубое небо, чудесный мир. Я такого душевного покоя не испытывал давно. Так и хотелось воскликнуть: «Не отнимайте это чудо у человека!» Если бы вы видели, с каким умилением глядела медведица на шалости своих медвежат! Она великодушно прощала им все, а те, чувствуя себя привольно рядом с матерью, как и все дети, позволяли себе ухватить мать за ногу, садились на нее верхом, а когда мать благодушно смахнула их с себя, те побежали к речке… Да-да, так могут резвиться только дети, они окунались в воду, играли в воде, брызгая друг на друга, выбирались на берег, с них ручьем стекала вода, встряхивались, далеко отбрасывая брызги, в которых играла радуга.
Как было не залюбоваться ими, этими смышлеными мордашками, их глазки-пуговки так и искрились неподдельным лукавством, радостью. Они карабкались по камням, навострив уши, вдруг застывали, глядя удивленными глазенками в воду, заметив редкую в этой речке рыбку… Озорные, непоседливые, драчливые медвежата обгоняли друга друга, смешно отбрасывая задние лапы, перекатывались, как клубки, взбирались на деревья, падали, хватали друг друга… Но вот мать медведица нашла что-то и понятным им движением позвала детей полакомиться. Это был муравейник. Какая непостижимая красота таинства!.. Всю жизнь я готов был отдать за это мгновение полноты ощущения природы и себя самого, за это восхищение и умиление…