— Да они у нас и строят на территории. Наши подрядчики.
— Вот что, вы позвоните-ка в тот корпус, Вардан Вазгенович, — может, там и нет никого?
Мирзоян снял трубку белого директорского телефона, набрал номер, включил громкую связь.
— Валентин? — спросил он.
— Вардан Вазгенович! — радостно отозвался молодой голос. — На ловца и зверь бежит!
— А что такое? — стрельнув черными глазками в Турецкого, спросил Мирзоян.
— Да я вам все утро в кабинет названиваю, а вас нет. И ни единого сантехника на месте. Говорят, вы по территории ходите, а вас не поймать. Только что был и ушел. И так во всех отделениях говорят. Я уж всю больницу обзвонил. Турецкий выразительно посмотрел на часы. Мирзоян кивнул.
— Что случилось-то?
— Да труба у нас в подвале лопнула. Малярши за краской спустились, а там весь пол в воде. По щиколотку.
— Когда они спускались?
— Да около девяти. Я и сам там только что был.
— Хорошо, Валя, разберемся, — оборвал разговор армянин и положил трубку.
— Значит, они в АОЗТ, — переглянувшись с Турецким, сказал Гоголев. — У нас осталось тридцать минут.
— Я буду звонить Альгерису, а ты командуй, — кинул Турецкий Гоголеву и ушел во вторую, маленькую комнату, соединявшуюся с кабинетом дверью. Она служила главврачу комнатой отдыха. Александр плотно закрыл за собой двери.
— Думаю, снайпера надо переместить на эту пятиэтажку, — указал Виктор Петрович одному из оперативников. — Смотри, пятиэтажка ближе к корпусу АОЗТ. И хорошо просматриваются задние ворота. Давай команду Руслану, чтобы перебирался, и укажи объект наблюдения. Мужчина кивнул, вытащил рацию, отдал соответствующую команду.
— Второго снайпера посадим на крышу бензоколонки. Вот она, почти напротив ворот, бензоколонка «Нэст». В кабинет вернулся Турецкий.
— Альгериса надо выкуривать из подвала. Он прекрасный стрелок и абсолютно беспощаден.
— Я так и думаю, Саша, — согласился Гоголев. — Смотри, они выходят через вторые двери подвала. Он поведет женщину к воротам. — Распорядитесь, чтобы ворота закрыли для прохода, — кивнул он Мирзояну. Тот пулей выкатился из кабинета, но вскоре вернулся. — В вахтерку сяду я. Отвлеку Смакаускаса разговорами. Вы, ребята, — он кивнул еще троим из своей команды, — идете в корпус. Все так же под видом сантехников. Застряньте у входа в здание, шумите, гремите погромче. Он должен вас услышать. А вы, Вардан Вазгенович, вас я попрошу подняться на второй этаж, туда, где работают люди. Вас все в больнице знают. Вы подозрений вызвать не должны. Наверху не должно быть опасно.
Мирзоян выпятил грудь, которую под пиджаком защищал бронежилет, едва сходившийся на весьма заметном брюшке.
— Я готов рисковать, Виктор Петрович! — сверкнул он черными глазами.
— Тебе, Александр, придется оставаться здесь. Смакаускас знает тебя в лицо.
— К сожалению, — угрюмо бросил Турецкий. В эту минуту по рации поступило сообщение, что снайперы заняли точки наблюдения.
— Снайперы-то не подведут? Надо постараться убрать его до того, как он достигнет своей машины. Там довольно часто подъезжают автомобили на заправку. Могут быть осложнения. И прикрыться машиной ему легче.
— Мой снайпер, тот, что на пятиэтажке сидит, попадает одним выстрелом под основание черепа.
— А его фамилия не Тягунов случайно? — усмехнулся Турецкий 10.
— Нет, его фамилия Далаватов. Он чеченец, представь себе. Хотя уже лет пятнадцать в Питере живет.
— Это вселяет надежду, — еще раз усмехнулся Турецкий. На самом деле он очень нервничал. Альгерис ничего не ответил вразумительного. Наташа держится молодцом. Но чем все это кончится? «Помоги нам, Господи!» — наверное, впервые в жизни помолился Александр Борисович.
— Ну что ж, через десять минут надо начинать. Жди, Саша, — хлопнул Виктор Турецкого по плечу.
— Да уж ждать и догонять — хуже нет, — проворчал Турецкий поговоркой Грязнова. Через пять минут он услышал в рации голос Гоголева:
— Объявляется пятиминутная готовность. И еще через пять минут:
— Начали! Сантехники пошли к зданию!
— А вот и он! — воскликнул Альгерис, глянув на пейджер. — Твой Ромео! Он взял радиотрубку, набрал номер телефона.
— Смакаускас? — тут же послышался голос Турецкого. — Кантурия будет выпущена из СИЗО в тринадцать ноль-ноль.
— Это поздно, — ответил Альгерис.
— Раньше не получится, — жестко отреагировал Турецкий.
— Ну, значит, Наталья Николаевна падет смертью храбрых ровно в полдень, — подмигнул Наташе Альгерис.