― А что насчет гитары? ― спросила она, таким спокойным тоном, на который только была способна, ― Что на счет Сироны? Сообщишь об её угоне?
― Никакого смысла. Её уже давно нет.
― Ты можешь претендовать на страховку,― услужливо добавил Родни.
Дэниел просто смотрел на него, и щеки Родни порозовели.
― Так что? ― спросила Лисанн, ― Они забрали все?
― Да, ноутбук, компакт‒диски ― чёрт, даже большинство моей одежды.
― Что насчет твоих учебных материалов?
Он похлопал себя по карману брюк:
― У меня есть резервная копия на флэшке. И моя музыка.
Родни нахмурился, но больше не предлагал никаких глупых советов.
― Детка, я знаю, что у тебя есть еще вопросы, но мне действительно нужно поспать, ― сказал он, глядя с тоской на постель Лисанн. ― Мы можем поговорить утром?
― Конечно, ― мягко сказала она, убирая пакеты с продуктами, чтобы он мог лечь.
Парень взял ее за руку и притянул к себе.
― Я так чертовски счастлив, что ты здесь, ― прошептал он, ― Твоё присутствие делает это менее болезненным.
Дэниел прислонился лбом к её животу, затем медленно встал. Одарив её небольшой улыбкой, он стянул джинсы и скользнул на постель, поворачиваясь на бок.
Лисанн наклонилась, чтобы поцеловать его, но парень уже спал.
Родни что-то шепотом пробормотал, и Лисанн подняла брови:
― Он тебя не слышит.
― О, Боже, прости. Я все время забываю. Господи, на фоне всего этого мои проблемы кажутся чертовски жалкими.
― Я понимаю о чём ты.
― Я и не догадывался, что проблемы с братом настолько серьёзные. Похоже, он отсидит свой срок.
― Да, я тоже так думаю. Может быть, это и к лучшему.
― По крайней мере, он заговорил ради Дэниела.
Ответ Лисанн был горьким:
― Это было меньшее, что он мог сделать.
Родни медленно жевал:
― Что Дэниел будет теперь делать?
― Я не знаю. Искать жильё. Попробует вернуться в колледж. У него есть работа в авто мастерской. Надеюсь, он не бросит всё, из-за этого. Он действительно умен. Помогает мне с математикой.
Родни поперхнулся лапшой и овощами:
― Что?! Я пытался сделать это несколько лет и ничего не добился. Он, должно быть, очень умен.
― Да, это так, ― грустно сказала она.
― И сексуален тоже, ― добавил Родни.
Лисанн рассмеялась:
― Да, слишком, сексуален.
― Ты знаешь, кроме окон, было бы не слишком трудно кое‒что отремонтировать, чтобы сделать дом Дэниела пригодным для жилья. Твой отец не плохо разбирается во всём этом. Думаешь он поможет? У нас есть десять дней.
Лисанн вдруг почувствовал прилив сил.
― Боже, дай я тебя расцелую! ― вскочив на ноги, воскликнула девушка, ― Я уверена, что мама и папа захотят помочь. Гарри, тоже, ― вдруг ее лицо вытянулось. ― Но окна по‒прежнему проблема. Нет никакого шанса, что Дэниел будет в состоянии заплатить за это, и я не могу просить родителей...
― Мы что‒нибудь придумаем. Слушай, звони, своим предкам ‒ скажи им, что с Дэниелом всё в порядке и мы будем ночевать у тебя. Ну, ты иди спать со своим сказочным, горячим парнем, а я устроюсь поудобнее на этой одинокой маленькой кровати, один‒одинешенек, и мне будут сниться сочные задницы и умопомрачительные бицепсы.
― Боже мой, ― сказала Лисанн, ― Ты говоришь, как Кирсти. Должно быть, это всё из-за кровати.
Девушка позвонила родителям, хотя они были потрясены тем, что она им рассказала, пообещали быть там уже к обеду следующего дня.
Впервые за несколько дней, Лисанн позволила себе свернуться калачиком рядом с Дэниелом.
Он крепко проспал почти четырнадцать часов, лежал не двигаясь, Лисанн даже толкнула его, чтобы убедиться, что он дышит. Парень тихо вздохнул, что успокоило ее.
― Наверное, он мало спал в полицейском участке, ― сказал Родни. ― Я уверен, мне бы не хотелось…, ― он вздрогнул.
― Нет, думаю, нет, ― закусив губу на мгновение, она встала, ― Я собираюсь выстирать его одежду ‒ не то чтобы у него её слишком много осталось.
― Что он говорил о своей гитаре? Я не понимаю.
Лисанн вздохнула:
― Дэниел был музыкантом. Как и я. Он начал терять слух, когда ему было четырнадцать. И он писал самую удивительную музыку. Я спела четыре его песни в группе. То, что с ним случилось, это ужасно.
― Слава Богу, что он нашел тебя, ― сказал Родни, слишком тихо, чтобы Лисанн услышала.
Девушка понесла одежду Дэниела в прачечную, а Родни остался в комнате. Он был удивлен, когда подруга вернулась обратно, с яростью на лице.
― Что теперь?
― Я нашла это! ― сказала она, бросая бумажку на постель Кирсти.
Родни поднял ее.
― Женский номер телефона. Лис, он должно быть всегда получает такие вещи.
― Но зачем ему сохранять его? — она закипала от злости.
― Он был немного занят, ― сказал Родни, подняв брови, ― Но, если ты так волнуешься об этом, можешь спросить его, когда он проснется.
Лисанн была раздражена, но не стала спорить. Она потопала обратно из комнаты и вернулась через сорок минут с чистой одеждой Дэниела.
― По‒прежнему никаких признаков жизни, ― приветливо сказал Родни, ― Но думаю, тебе лучше разбудить его, чтобы мы могли встретиться с твоими родителями у него дома.
Погладив Дэниела по щеке, девушка наблюдала, как его веки затрепетали и открылись.
― Эй, куколка, ― сказал он, охрипшим голосом, ― Ты мне снилась.
Позади нее послышался театральный вздох Родни.
― Красивый сон?
― Чертовски невероятный, ― с улыбкой сказал он, ― Если бы вместо тебя, кто‒то другой, разбудил меня, я был бы зол.
Он сел и протер глаза:
― О, привет, Родни. Забыл, что ты здесь, чувак.
― Это часто случается, ― съязвил Родни.
Дэниел усмехнулся.
― Лучше оденься, ― напомнила Лисанн, и бросила ему чистые джинсы и футболку.
― Чёрт, ты удивительная женщина, ― сказал Дэниел, с благодарностью.
Родни отвел взгляд, когда Дэниел встал с постели и натянул джинсы.
― Нам правда нужно подумать о нижнем белье для тебя, ― прокомментировала Лисанн.
― Зануда, ― пробормотал Родни.
― Что-нибудь осталось от китайской еды? ― спросил Дэниел, потянувшись за своей футболкой.
― Немного. Мы могли бы пойти позавтракать.
― Я беру все, что осталось, ― сказал Дэниел, поглядывая на еду голодными глазами.
Он начал есть с удвоенной силой, пока Лисанн объясняла, что её родители приедут, чтобы помочь. Он застыл с палочками на полпути ко рту:
― Они едут сюда?
― Конечно, ― сказала Лисанн. ― Они хотят помочь.
― Почему? ― Дэниел был искренне озадачен.
― Потому что они переживают за тебя, дурачок!
― Ох, ― сказал Дэниел, всё еще не уверенно. ― Ладно, спасибо.
― Эм, я хотела бы узнать кое‒что, ― сказала Лисанн, держа в руке записку, которую нашла в джинсах Дэниела.
Он нахмурился, затем его лицо прояснилось.
― Ах да. Одна цыпочка оставила мне его в слуховой клинике. Ей тоже делали операцию. Хотела обменяться впечатлениями, ― он закатил глаза.
Родни подмигнул Лисанн, с улыбкой облегчения на лице.
Дэниел сосредоточился на еде.
― Ты не сказал, почему тебя арестовали.
Родни громко застонал, а Дэниел вздохнув, уронил палочки для еды:
― У меня было пару грамм дури в комнате. Они пытались обвинить меня в том, что это было хранение с намерением распространения, но мой адвокат настоял на том, что это для личного использования. Это правонарушение, а значит ‒ лишение свободы, на срок до одного года.
Он посмотрел на Лисанн и пожал плечами, чем больше усугубил ее беспокойство и раздражение:
― Откуда у тебя наркотики, Дэниел? Я имею в виду, я никогда не видела тебя... не со мной...
Он выдавил маленькую улыбку.
― Зеф принес её в больницу, что-то вроде «выздоравливай скорее и уноси свою ленивую задницу отсюда». Я запихнул её под кровать и забыл о ней, ― он пожал плечами. ― Зеф сказал копам, то же самое, поэтому мой адвокат говорит, что я смогу избежать всего этого.
Его повседневный тон вывел девушку из себя:
― Что за черт, Дэниел? Мы вместе, а ты скрываешь все это от меня? Зеф дал тебе травку, пока ты был в больнице! Это было две недели назад! И решил не упоминать об этом! Что можно сказать о наших отношениях?