Она вздрогнула, ощутив желание не возвращаться сегодня домой. Как было бы хорошо, если бы ей не пришлось всю ночь сидеть на кровати с широко открытыми от страха глазами и ждать, что тот тип, который звонил ей, снова объявится. Как было бы хорошо, если бы она решилась сказать этому техасцу: “Я хочу провести ночь там, где меня никто не найдет”! Нет, он может понять превратно…
— Это был прекрасный обед, — прервал ее тяжкие раздумья Алан. — Стоило сюда приехать.
— Да, конечно, — рассеянно отозвалась Клэр.
А теперь трехчасовое возвращение домой. Возможно, они вернутся уже после полуночи. Может, пригласить его на кофе? Не покажется ли Алану, что она предлагает нечто большее? Впрочем, он ведь сам сказал, что не станет требовать проверки ее фригидности. А это означало, что у него нет желания заниматься с ней любовью. Значит, она в безопасности…
Но почему он смотрел на нее так же, как и в тот первый вечер? Почему он тогда целовал ее так, будто не хотел уходить? Но, может быть, она своей исповедью убила его интерес? Что ж, ничего удивительного…
Подавив вздох, Клэр устремила взгляд на залитые лунным светом окрестности. Горы сверкали в голубом холодном свете, а одна из них, самая высокая, казалось, размышляла о чем-то…
О чем? — лениво подумала Клэр, вспомнив фантастические рассказы, которые когда-то с увлечением читала. Время для гор течет по особой шкале, исчисляясь миллиардами лет. Гора не могла бы беспокоиться о таких мимолетных вещах, как поцелуй или прикосновение… Или о том, что у нее давно не было любовной связи…
Клэр старалась никогда не думать об этом, потому что ничего хорошего в личной жизни уже не ожидала. Можно заболеть при мысли о том, как много времени прошло с тех пор, когда кто-то обнимал ее и крепко прижимал к себе с неподдельным чувством.
Иногда она спрашивала себя, действительно ли нервные окончания под тонким слоем кожи способны испытывать тоску по ласкающей любящей руке? Потому что порой она ощущала именно это… Совсем как сейчас!
Ей хотелось даже не физической близости, а просто нежного прикосновения того, кто беспокоится и заботится о ней. Кого-то, кто может бережно прижать ее к себе и подарить блаженство ласки и заботы… А ведь такой незначительный жест! Многие люди выражают им лишь простую благодарность. Она и сама когда-то так поступала, но с тех пор прошло много времени…
Если бы только Алан захотел сейчас обнять ее и подержать хоть несколько минут в своих объятиях! Она была бы ему так признательна: ей это очень нужно… Ненавидя человеческие слабости, Клэр была достаточно честна, чтобы признать: потребность в чьей-то заботе — естественная потребность, которую испытывает каждый ребенок. Но разве только дети нуждаются в тепле и ласке? Это выражение не слабости, а человечности…
Клэр мельком взглянула на Алана. Его лицо казалось вырезанной из дерева маской в бледном свете огней автострады. О чем он думает? Впрочем, какая разница! Даже если Алан и обнимет ее, это будет длиться несколько мгновений. Ведь он ясно дал понять, что не заинтересован в длительных отношениях, а близость на одну ночь убьет ее.
Давно пора признаться, что она мечтает о несбыточном, растравляя себя. Совсем как койот, воющий на луну долгой ночью. Клэр вспомнила, как говорила ее бабушка: “Проще всего пожелать невозможное: никого ни к чему не обязывает”.
Боже мой! В ее-то возрасте давно пора знать: прекрасные принцы существуют только в сказках. Реальность жизни никогда не считается с желаниями. Никогда…
Они вернулись в Крофорд немного позже полуночи. К этому времени Клэр казалось, что она вполне готова спокойно и почти равнодушно сказать Алану: “До свидания”.
А тот проводил ее наверх и подождал, пока она отопрет дверь.
— Увидимся утром, — сказал он. — Я хочу завтра кое-что разведать.
— Ладно.
Клэр попыталась широко улыбнуться, но сердце ее предательски заныло. У Алана имелись планы на завтра, и она в них, кажется, не входила… Конечно, не входила! Это ей почему-то труднее всего было пережить.
— Тогда доброй ночи, — быстро проговорил Алан и, не дожидаясь ответа, повернулся и стал спускаться по лестнице.
Ну вот и все. Словно парализованная, Клэр стояла и смотрела, как он уходит. Она не хотела этого. Но слова, которые могли бы остановить Алана, застряли у нее в горле.