— К сожалению, Клэр, тебе придется расплачиваться за свою принципиальность.
Она махнула рукой.
— Да знаю! Теперь это стало очевидным. Ну, ничего, как-нибудь выкручусь. У меня достаточно сбережений, чтобы продержаться несколько месяцев, а за это время люди, надеюсь, одумаются.
— Но лучшим выходом для тебя и для Блэккайта все же было бы найти настоящего преступника.
Клэр слабо улыбнулась.
— Безусловно. Но нам пока не за что зацепиться. Боюсь, что у нас вообще ничего нет…
— Вот почему я так тороплю тебя с допросом девочки. Она может дать нам какие-то зацепки.
— В понедельник утром поговорю. Извини, Алан, но этот звонок действительно задел меня за живое. Я не сомневаюсь в своей правоте, но угрозы выбивают меня из колеи…
— Это совершенно естественно, дорогая. Я сам иногда чувствую себя виноватым, когда создается впечатление, будто какой-то ловкий защитник подтасовывает доказательства и освобождает какого-нибудь мерзавца. Ведь такое иногда действительно случается из-за того, что полицейский сделал что-то неправильно или собрал улики незаконным путем. Или просто у него недостаточно доказательств, чтобы убедить присяжных. Я в таких ситуациях, конечно, молчу: ведь я только полицейский. Но мне неприятно видеть, как людей сажают в тюрьму на основании незаконных или недостаточных улик.
— Кажется, в этом городе никто не согласится с тобой…
Алан улыбнулся.
— Ну, уж это ты преувеличиваешь. Несколько горячих голов, пожалуй, не согласятся, но не весь же город! Впрочем, в таких случаях, как наш, люди по-настоящему переживают и возмущаются. Так что лучше не расслабляться.
— Да, конечно.
Клэр наконец села за стол и попробовала шоколад. Он показался ей остывшим и безвкусным, да и вообще она никогда не любила его. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это протянуть руку Алану. Но что-то удерживало — чувство блаженной свободы внезапно исчезло.
То, что мы занимались любовью, еще ничего не значит, говорила себе Клэр. Может быть, только для меня все это имеет невероятное значение, а Алан считает нашу связь еще одним приятным эпизодом в своей жизни. Что я знаю о его личной жизни? Может, он привык иметь разных женщин каждую ночь! А может, закоренелый холостяк…
Все вопросы, которыми Клэр старалась не задаваться и которые казались ей несущественными, пока она боролась со своим страхом перед физической близостью, теперь вновь возникли в ее голове. Вопросы, которые она должна была задать себе заранее, теперь пугали ее, потому что она не находила ответов…
Но ведь совсем недавно она была так уверена в Алане! Что же произошло? Всему виной угрожающий звонок, поняла Клэр. Она чувствовала, что теряет способность адекватно оценивать людей. Ведь ошиблась же в оценке людей, с которыми живет в одном городе, а может, и на одной улице. Что, если ее восприятие Алана — тоже трагическая ошибка?
— О чем вздыхаешь, дорогая?
Клэр взглянула на Алана в надежде, что он не догадывается о ее мучительных сомнениях, она чувствовала, что вот-вот заплачет. О Господи, не хватает еще разреветься перед ним!..
— Все нормально, — ответила Клэр, пытаясь удержать слезы.
В одно мгновение Алан вскочил, протянул к Клэр руки и заключил в крепкие объятия.
— Милая, все действительно нормально! А если хочешь поплакать, — поплачь.
— Вот еще! Ты напрасно думаешь, что я такая…
— Какая? — Рука Алана нежно коснулась ее волос. — Я думаю, что ты нормальная женщина. Слушай, уже три часа утра, только что тебе пришлось выслушать очередные угрозы… ну и раньше, со мной, ты преодолела массу эмоциональных барьеров. Неудивительно, что сейчас твои чувства напряжены до предела. Было бы странно, если бы это было не так. Если ты расплачешься, это не значит, что ты слабая. Это значит, что у тебя была слишком трудная ночь.