Сняв пиджак и бросив его на руку, Вадим побрел, прихрамывая, вытирая носовым платком щеку, к недалекому шоссе. На платке оставались следы грязи и крови. Крепко, похоже, рассадил. Вадим остановился на обочине шоссе. Просить сейчас какого-нибудь частника подбросить его до Москвы было бессмысленно. Во-первых, у него такой вид, что только дурак согласится его подобрать. А во-вторых, частники вообще, он знал это но себе, в темноте никогда не притормаживают во избежание возможных неприятностей. Значит, рассчитывать можно было только на такси. И он стал старательно высматривать в потоке спешащих автомобилей зеленый огонек.
Ждать пришлось долго, зато повезло с первого же захода. Таксист шел в столицу налегке, да и Вадима, видимо, не успел толком рассмотреть. Поэтому он лишь притормозил, но сам из машины не вышел, готовый удрать в любую минуту.
Пока Вадим жалобно излагал свою просьбу, он с сомнением поглядывал на будущего пассажира, но, когда Вадим пообещал расплатиться «зелененькими» и для убедительности тряхнул пухлым портмоне, договорились мгновенно.
Уже устроившись на заднем сиденье машины, Вадим стал объяснять причину своего столь неприглядного вида. Мало ли, как повернется ситуация, а таксист — всегда свидетель надежный, тем более что номер его машины Вадим на всякий случай записал карандашом на обратной стороне фотографии жены, вынутой из-под целлофановой корочки портмоне.
Болезненно морщась и поглядывая в водительское зеркальце, он промокал платком заметную ссадину на щеке и рассказывал, как вышел из своей машины, чтоб заглянуть в багажник, и как на него напали какие-то халдеи, отлупили, кинули в овраг и угнали автомобиль. Совсем новенький, понимаешь, недавно приобрел за большие деньги. Но водителю особенно объяснять вовсе и не было нужды, потому что, как он заметил, такие дела в последнее время стали, к сожалению, привычными. О нападениях на владельцев иномарок, да и отечественными перестали брезговать, теперь каждый Божий день во всех газетах пишут. А о скольких случаях вообще молчат, даже в милицию не сообщают, особенно когда приобретены эти машины неправедным путем. А то разбивают и просто бросают на дороге. Воровское дело, вздыхал водитель. Кругом нынче от этих бандюг нет покоя. Едешь, а сам боишься. Подберешь пассажира, ты ему — доброе дело вроде бы, а он к тебе тут же с ножом: отдавай выручку. Хорошо, если отнимет, да отпустит живым. А то участились случаи, когда просто выбрасывают на дороге, и все. Шофер оказался словоохотливым и всячески готов был проявить сострадание к обворованному пассажиру. Конечно, почему бы не посочувствовать, когда тебе посулили «зеленые»?..
Водитель посоветовал сразу же заявить на ближайшем посту ГАИ. Но Вадим только отмахнулся: ну кто это сейчас, на ночь глядя, станет объявлять розыск? Тем более неизвестно, в каком направлении эти грабители поехали. Зачем им с ходу в Москве-то светиться? Они ж тоже, поди, не дураки. Нет, тут надо на Садово-Спасскую, в Центральное ГАИ, в отдел розыска. Да и то… В общем, пиши пропало…
Шофер подумал и согласился с логикой Вадима. Он почувствовал в этом невинно пострадавшем не какого-нибудь алкаша залетного, а вполне солидного человека, с которым и разговор-то иной. Ты, бывало, такому поможешь, а он потом и тебя без внимания не оставит. Бумажник-то пухленький. Странно, конечно, что бандюги не забрали его, но, возможно, торопились, может, машина им была нужней. Так что, несмотря на свой побитый вид, на разорванную одежду, хороший клиент попался, может, и не поскупится. И машину у него угнали солидную — «мерседес», и не из тех, что с германских свалок перегоняют в Россию лихие мальчики, а серьезный автомобиль, прошлогоднего выпуска.
Шофер говорил и говорил, а Вадим, делая вид, что внимательно слушает его советы, как поступить в дальнейшем, обдумывал между тем свои планы.
Возле метро «Кутузовская» он попросил шофера притормозить у телефона-автомата. И снова неудача: аппарат перевели на жетоны. Но шофер оказался просто находкой — он сам охотно сбегал в кассу метро и на свои деньги купил для Вадима парочку коричневых пластмассовых жетонов.
Вадим позвонил тестю. Георгий Георгиевич долго не подходил к телефону, и Вадима уже стало охватывать отчаянье. Наконец трубку сняли, и хлиплый, старческий голос, будто спросонья, хотя дед, постоянно жалуясь на бессонницу, не раз говорил, что ложится едва ли не под утро, спросил: