Слушая заунывный, почти замогильный голос эксперта, Романова, глядя под ноги, продолжала шагать по кабинету. Наконец остановилась и стала разглядывать очерченную мелом бабочку на сером паласе, затягивающем половину кабинета.
— А это что? — спросила, указав пальцем.
— Здесь, собственно, находилось раздавленное пенсне. Мы его собрали — вот оно, для экспертизы, — ответил дежурный следователь из Мосгорпрокуратуры Полунин.
— Александр Борисович, будь добр, подойди ко мне, — позвала Романова стоящего возле открытого окна, выходящего во двор, по-спортивному подтянутого старшего следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре Турецкого.
Но тот лишь предостерегающе поднял указательный палец и, обернувшись, сам подозвал Романову быстрым движением ладони. Пока Романова огибала стол, он безнадежно махнул рукой и повернулся к окну спиной.
— Ну и душок тут! — Он сморщил лицо. — Как они здесь целое угро работали, не представляю себе… Да, так вы говорили мне, что похитители — армяне на красном «мерседесе»? Могу вас обрадовать: только что некий тип кавказской национальности въехал во двор на красном же «мерседесе», вышел из машины, несколько мгновений задумчиво разглядывал меня в окне, но быстро опомнился, сел и уехал. Как вам это нравится? Думаю, надо наступить ему на хвост.
— Мне это никак не нравится! — сердито отозвалась Романова, пропустив мимо ушей «хвост», и взяла Турецкого за локоть. — Потом об этом. А пока вот объясни мне, бабе недалекой, такое, что целая бригада битый час объяснить не может. Гляди. — Она поставила его лицом к себе и взяла за лацканы пиджака. — Только прошу учесть, что старик был человеком хилым и старым, тьфу, черт меня! Конечно, старый, коли он старик, совсем тут с вами сдурею. Ладно, короче. Если он постоянно таскал на носу пенсне свое, что подтверждает его домработница…
— Только на ночь и сымал, — вмешалась, чувствуя к себе внимание, Полина Петровна, — а бывалоча, и в душ с пенсне своим залезал.
— Хорошо, это уяснили, — махнула ей рукой Романова. — Значит, если я тебя вот так возьму, Саня, да тряхану как следует, это пенсне с твоего носа вполне может свалиться прямо мне под ноги. Так? А дальше я тебя… то есть, конечно, не я и не тебя, а некто нашего старика вот прямо отсюда пуляет в тот угол, где часы стояли, там и след на полу четко обозначен, сто лет часы с места не сдвигали. А теперь они валяются, да так, будто их с места кувалдометром снесли. Это ж с какой силой надо было те часы ударить! И чем? Ну, не понятно тебе?
Турецкий оглянулся в угол, прикинул расстояние и пожал плечами.
— А что, вполне реальная картина. Значит, убийца должен быть мужиком достаточно крепким, чтобы кинуть нашего деда. Часы от удара качнулись к стене и, упав на пол, приняли именно то положение, в котором и находятся сейчас. Вот вам и вся реконструкция, господа, — хмыкнул он, глядя на следственную группу, которая расположилась на стульях вдоль стены и сидела, поджав ноги, чтобы циркулирующая по кабинету Романова ненароком не отдавила их.
Турецкий, вытянув вперед руки, как бы продемонстрировал бросок. А затем, проследовав в угол, где валялись часы и на полу был очерчен силуэт лежащего человеческого тела, полетом руки показал траекторию движения тела, точки соприкосновения его с футляром часов и наконец место падения на пол. Все сходилось. Молодец, Александра Ивановна. Великое дело — опыт. А эти деятели все прикидывали да реконструировали, даже на алкаша протокол о задержании составили, умники. Один вопрос остался теперь невыясненным: кто убийца? Простенький такой вопросец, на засыпку…
Ну а все-таки кто же? Судя по пустым рамам на стенах, ограбление было. Или, во всяком случае, хотя бы имитация его. Потому что картины, найденные в столе хозяина и неизвестно для какой цели снятые с подрамников, причем аккуратно, со знанием дела, переложенные мягчайшей папиросной бумагой — интересно, где старик достал-то такую? — эти картины тоже могли подходить к пустым висящим на стенах рамам. Но как это все определить?
…Этими полотнами сейчас увлекся настоящий эксперт по делам антиквариата, занимающий должность начальника 3-го отделения 2-го отдела, приехавший вместе с Романовой, Леонид Сергеевич Крутиков, а в миру — Леня, полностью отвечающий своим внешним видом собственной фамилии. Был он кругленьким и рано полысевшим. И напоминал вовсе не опытного сыщика из отдела по борьбе с хищениями художественных ценностей и прочего, а заштатного искусствоведа из не менее заштатного провинциального музея имени героя гражданской войны Сидора Пидопригоры. Но Леня был действительно и сыщик хороший, и специалист классный. Беда была, однако, в том, что, перерыв всю библиотеку старика, они так и не смогли обнаружить каталога или хотя бы списка имеющихся в доме картин. Поэтому при всем желании плясать было не от чего. Исходная точка отсутствовала. И поэтому же, кстати, невозможно было выявить, какие произведения могли быть похищены. Необходимы были иные источники. Но пока, дабы не терять драгоценного времени, Кругликов сам составлял подробный каталог имеющихся в данный момент картин. И чем глубже он погружался в этот почти закрытый для посторонних взглядов мир искусства, тем все большая оторопь охватывала его: давно не встречал он такого фантастического богатства. Как такое можно собрать, на какие бешеные деньги приобрести — все это ответа не имело.