Гарпии его задумка не понравилась. Когда он попытался поднять эльфийку, а потом сесть сам, вороная заржала, мотая гривой, и попятилась. Рэл отступил на два шага.
— Не смей брыкаться, — строго произнёс он. Лошадь навострила уши. — С тобой точно ничего не случится, а вот она в любую минуту может умереть. Так что мы должны отвезти её в город, ясно?
Гарпия топнула копытом, чтобы показать, что она всё ещё недовольна, но больше буянить не стала, и Габриэль сумел подняться в седло, одной рукой взяв повод, а другой — придерживая Аркуэн. Он не позволял лошади срываться на рысь и вёл её спокойным шагом. Из-за этого путь до города показался бесконечным.
Часовой у городских ворот насторожился, издалека заметив всадника с телом на окровавленных руках, и не стал задавать лишних вопросов. Когда Габриэль приблизился и сказал, что эльфийке срочно нужно к целителю, молодой стражник помог ему спешиться и взял Гарпию, пообещав проследить за ней. Рэл даже не услышал этого. Он поспешил в храм, зная, что помочь Аркуэн смогут только там.
Его прибытие всполошило улицы. Прохожие останавливались, оглядывались, сплетничали, многие начинали молиться, а некоторые предлагали помощь, но Габриэль изо всех сил старался не обращать на это внимание и уверенно шёл к храму.
И внезапно подумалось, что если Аркуэн сейчас умрёт, то остатки Тёмного Братства повесят это убийство на него и предатель снова выйдет сухим из воды. Если, конечно, от Тёмного Братства ещё что-то осталось.
Он распахнул дверь в храм и громко позвал на помощь:
— Мне нужен целитель! Она ранена!
На него обернулись все, кто был в зале, но быстрее всех отреагировала пожилая женщина, молившаяся у одного из малых алтарей. Подобрав подол длинного серого платья, она подбежала к нему, взглянула на альтмерку на его руках и коротко приказала:
— Иди за мной.
Служительница спустилась по лестнице в нижние помещения, свернула в отдалённую келью и, быстро убрав со стола вещи, велела положить на него Аркуэн. Всё это время Габриэль чувствовал, как теплится огонёк её жизни в его руках, и сейчас, когда он отпустил её, ему стало не по себе от дурных мыслей. Но старая целительница быстро привела его в чувства, грубо оттолкнув в сторону, чтобы не стоял истуканом и не мешался.
Она развязала его неумелую повязку, и ей хватило одного быстрого взгляда на рану, чтобы всё понять. На стол тут же были выложены склянки с зельями и мазями, бинты и большая глиняная миска с чистой водой. Женщина действовала привычно и умело, а Габриэль не мог оторвать взгляда от бледной Аркуэн, и впервые чувствовал себя на месте тех, кого он вынуждал так же смотреть на себя. Сколько раз Дафна, Элисаэль, Тэниэрисс и многие его друзья стояли подле кровати и понимали, что он может уже не очнуться? Ему стало до того не по себе, что это заметила даже пожилая целительница. Бросив на него случайный взгляд, она неуверенно спросила:
— Сам-то не ранен? — Габриэль помотал головой. — Тогда лучше тебе подождать снаружи, мальчик. Я здесь и одна справлюсь.
— Она выживет?
Старушка пожала плечами.
— Чем пырнули-то её?
— Метательный нож.
— Всего один?
Увидев Аркуэн раненой в тёмной комнате Рейлеса, Габриэль даже не успел об этом подумать. А целительница была права: одного такого удара, даже очень точного, не хватило бы, чтобы убить жертву наверняка. Предатель вряд ли этого не знал. Он мог бы нанести три или больше ударов, но не сделал этого. Габриэль снова посмотрел на побледневшую эльфийку и упавшим голосом произнёс:
— Лезвие было отравлено.
— Милостивый Стендарр, помоги ей… — На столе начали появляться новые микстуры, и целительница уже намного строже потребовала: — Выйди.
Габриэль отреагировал не сразу, но всё же с тяжёлой болью в груди открыл дверь и шагнул за порог маленькой комнатки внутри храма. Ему нужно было действовать решительно и не терять времени даром, но от переживаний и усталости подкашивались ноги. Сев на скамью в коридоре, Габриэль расстегнул сумку и осторожно взял в руки красивый метательный кинжал с позолоченной рукоятью, на которой уже засохла потемневшая кровь.
Разум затмило пеленой ненависти и злобы. Он резко поднялся на ноги, убрал оружие и вышел прочь.
Над Корролом разгоралось жаркое полуденное солнце. Немногочисленные прохожие с ужасом смотрели на Габриэля, руки и одежда которого были выпачканы чужой кровью, и спешили пройти мимо. Габриэль не останавливался. Он свернул направо, к ряду похожих друг на друга жилых домов, приблизился к одному из них и уверенно поднялся на крыльцо. На двери стоял новый замок. Однако он не был заперт. Габриэль уверенно потянул на себя металлическую ручку и зашёл в прохладу тёмной прихожей.
Здесь было грязно и пыльно. После смерти хозяйки следить за домом было некому, а тем, кто приходил сюда, не было дела до уюта и чистоты. Даже на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, остались капли давно засохшей крови, сорвавшиеся с лезвия меча, отнявшего в этом месте столько жизней.
В доме было подозрительно тихо, а это означало, что приход Габриэля не остался незамеченным. Но он точно знал, что он тут не один.
— Зачем, Мэри?! — громко спросил он, не собираясь прятаться и ждать метательного ножа в горло.
Он поднялся наверх и увидел её. Мэри, сохраняя внешнюю невозмутимость, расстёгивала ремень с дорогими метательными ножами, когда-то принадлежавшими её подруге. В отличие от Ваарис, Леонсии не требовалось смазывать лезвия ядом. Она умела бить точно и вполне могла обойтись одним ударом. Габриэль не побоялся сказать это:
— Ты никогда не будешь такой, какой была Леонсия.
Мэри ответила резко и враждебно:
— Я и не стремлюсь быть на неё похожей.
Габриэль отодвинул стул и сел напротив девушки, не отрывая от неё взгляда. Он видел, что она была напугана его приходом. У неё не получалось быть равнодушной и холодной убийцей, какой она, судя по всему, стремилась стать. Пока что у неё получалось выглядеть беспомощно и жалко.
— Скажи мне, что ты не сама до всего этого додумалась.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь со мной, Рэл. — Мэри наконец расстегнула все ремни, бросила их на кровать и сама села на жёсткое выцветшее покрывало. Её пронзительный взгляд устремился на Габриэля.
— Не пытайся лгать мне. Я говорю с тобой об Аркуэн. А ещё, — он неспешно достал из сумки завёрнутый в мягкую ткань раскрывающийся кинжал и показал его, — об этом. И о Яланте, полагаю. Я ведь прав?
Мэри встревожилась и не сумела придумать достойный ответ. Она всё ещё не хотела отвечать честно. Тогда Габриэль повторил:
— Я не верю, что ты сама до всего этого додумалась. Ты сейчас так напугана, что даже не понимаешь, что творишь. Скажи мне, кто поручил тебе всё это?
Он ожидал, что она назовёт до боли знакомое имя. Однако Мэри продолжала смотреть на него с ледяной ненавистью и молчать. Тогда Габриэль встал и приблизился к ней. Голос невольно зазвучал громче.
— Тогда, после Очищения, когда я сидел подле твоей кровати и смотрел, как тебя душат страх и слёзы, я тебе не лгал. Каждое моё слово было правдой. Я не собирался прощать предателю то, что он сделал с ними, с моим отцом, и я верил, что ты будешь на моей стороне, Мэри. Я тебе верил. — Габриэль успокоился и заговорил тише. — Когда мы встретились в Бруме, я винил Аркуэн. Я даже допускал мысль о том, что именно она предатель. Я думал, что это она промыла тебе мозги и приказала быть сильной и продолжать работать на Братство. А на самом деле ты уже тогда спелась с предателем.
— Она и приказала. — Мэри неожиданно подняла голову, и её цепкий взгляд прожёг его насквозь. — После того, что меня заставили сделать, у неё хватало наглости приказывать мне. И я убила её без капли сожаления.
— Если бы ты была храбрее, Мэри, ты бы вышла против неё с мечом, а не била исподтишка отравленным кинжалом. Аркуэн не умерла. Ты недооценила своего врага. — Габриэль заметил, как сильно Мэри сжала руки от досады. Но её безэмоциональный взгляд не изменился. — Я не узнаю тебя, Мэри. Я знаю, что это не ты. Так объясни мне, для чего?..
— Для чего?! — Она вдруг встала на ноги, оказавшись вплотную к нему. — Потому что я не ваша собственность. Очищение открыло мне глаза на то, что Тёмное Братство на самом деле никакая не семья. Здесь всем на меня плевать. Аркуэн, Слушателю, Матери Ночи, самому Ситису, и тебе, Рэл, плевать на меня! Ты обещал меня не бросать, а сам начал работать с Лашансом и стал таким же высокомерным и нахальным, как все они. В Бруме я встретила не тебя. Я встретила совершенно другого человека, который оттолкнул меня, не был со мной искренним и сказал, что вскоре уйдёт из Братства. Но ты обещал меня не бросать!