По узкому тоннелю, отражаясь ранним эхом от каменных стен, пронесся низкий гудящий голос, вызвавший под кожей волну неконтролируемой дрожи.
— Чем пахнет полночь?
Габриэль нисколько не сомневался, что вопрос был адресован ему. Возможно, это была та самая древняя магия, о которой упоминала Аркуэн, потому что он неосознанно прижал пальцы к виску, почувствовав пульсирующую боль от инородного воздействия на разум.
Ответ ему был известен.
— Страхом, брат мой, — на всякий случай произнёс он вслух, мысленно отмечая, что это была потрясающая ирония. Дверь мягко подалась навстречу, беззвучно отворяясь.
— Добро пожаловать домой, — телепатически ответил леденящий душу голос, пропуская в убежище нового Тёмного брата. Габриэль приказал себе больше ничему не удивляться и не бояться.
Его встретило просторное помещение с тяжёлым круглым столом в центре, над которым нависла посеребрённая люстра с уже оплавленными свечами. На стенах горели масляные лампы, отбрасывая дрожащие тени на истоптанный ковёр. Справа от входа Рэл заметил ведущую наверх подвесную лестницу. Всё это напоминало тайную графскую резиденцию, нежели приют Тёмного Братства.
Вспомнив данное себе обещание ничему не удивляться, Габриэль остался спокоен, когда заметил у дальней стены облачённый в чёрный кожаный доспех высокий мерский скелет, сжимающий в костлявых пальцах обоюдоострый длинный топор. Рэл невольно коснулся своего оружия, поскольку знал, что без некромантии здесь не обошлось. Тем не менее нежить не выглядела агрессивной.
Из арки напротив, отгораживающей зал от коридора, вышла высокая стройная женщина в мужских одеждах. Её голос зазвучал мягко и звонко:
— Нет нужды бояться стража. Он не трогает своих. — На её болезненно бледном лице появилась слабая тонкая улыбка. Габриэль забеспокоился о том, здорова ли хозяйка этого места.
Приглядевшись, он понял, что перед ним — высшая эльфийка. Она не отличалась запоминающейся красотой, но обладала очень правильными острыми чертами лица и большими глазами, наделяющими её невинностью и миловидностью. Остриженные «под мальчика» белые волосы только прибавляли её внешности необычной детской курьёзности. Однако Габриэля что-то отталкивало. Может, холодные требовательные нотки в высоком голосе, может, что-то железное и кровожадное во взгляде. Было в ней нечто, пробирающееся в душу и заставляющее ужаснуться. Только Рэл никак не мог понять, что именно.
— Я Габриэль, — уверенно представился он и подошёл ближе, понимая, что первое впечатление о нём крайне важно.
Эльфийка сдержанно кивнула.
— Я знаю. Рада с тобой познакомиться. Моё имя Леонсия.
— Мне тоже очень приятно. — Габриэль и не думал, что убийцы могут быть такими вежливыми.
— Идём, я отведу тебя к хозяину нашего Убежища. Его зовут Тавэл Оргистр, он введёт тебя в курс дела и даст дальнейшие указания.
Леонсия развернулась, лёгкой походкой направилась по уводящему глубже под землю коридору, и Габриэль решил ничего не отвечать, последовав за ней. Стены здесь были обставлены высокими деревянными стеллажами, нагруженными книгами, свитками и рукописями. Также в этом широком коридоре стояла пара небольших письменных столов, за одним из которых, обложившись бумагами, писала коловианка средних лет. Она проводила Рэла заинтересованным взглядом и вернулась к своему занятию, даже не заметив, как он поздоровался с ней кивком головы.
Они свернули налево, оказавшись в длинном помещении, заставленном кроватями и шкафами, которое, вероятнее всего, служило Тёмным братьям спальной комнатой. Времени разглядывать всё у Рэла не было: альтмерка быстро шагала знакомыми ей коридорами, не собираясь ждать новичка и не давая ему возможности глазеть по сторонам. Из комнаты тянулся ещё один коридор, но он заметно отличался от первого. Здесь не было полок с книгами и ламп на стенах, поскольку каждый камень в этой части Убежища был настоящим произведением искусства. От пола до самого потолка на побелённых стенах сияли мрачные картины. Они подсвечивались тусклыми магическими фонарями, расположенными так, чтобы озарять изображения, но не путь вперёд, и это создавало ощущение удушающего громоздкого объёма. Сцены, изображённые рукой талантливого художника, вызывали трепетные волнительные чувства тревоги и отчаяния. У тупиковой стены, в которую упирался длинный коридор, стояли банки краски, табурет, испачканный различными цветами, и беспорядочно валялись кисти разной толщины. Картина на ней ещё не была закончена.
Габриэль был восхищён этими мрачными полотнами.
— Кто-то из вас рисует?
Леонсия неопределённо кивнула, и Рэл решил, что пока не стоит надоедать с нелепыми вопросами. Они остановились у двух светлых узких дверей, расположенных напротив друг друга, и девушка указала рукой направо:
— Это комната Тавэла. Он очень строг и не терпит несерьёзных людей. Так что старайся вести себя подобающе.
Не став ждать, когда Габриэль осмыслит её слова и задаст очередной вопрос, Леонсия постучала в дверь и после тихого «открыто» пропустила нового брата вперёд. Габриэль, не оглядываясь на неё, зашёл в комнату с приглушённым освещением. Первым, во что упирался взгляд, был широкий письменный стол, заложенный книгами, свитками с печатями и отдельными стопками бумаг, исписанных разыми руками; за ним стоял высокий, до самого потолка, шкаф с множеством полок, где разместились древние на вид фолианты, магические зелья и прочие, по большей части декоративные предметы. Тавэл сидел в большом обшитом красной тканью кресле, положив локти на стол и сцепив длинные пальцы в замок. Его глубокий насыщенно-красный взгляд внимательно смотрел в серые глаза Габриэля, будто бы изучая его изнутри, но на лице альтмера не читалось абсолютно никаких эмоций, кроме непоколебимой уверенности в своей правоте и осознания собственной власти.
Тавэл выглядел аристократично и благородно. Длинные белые, как и у Леонсии, волосы, он собирал в низкий хвост, перетягивая его чёрной кожаной полоской. Его одежда выглядела аккуратно и ухожено, на тёмно-серой ткани не было видно ни единого пятнышка или помятости. Во всём, даже в абсурдной упорядоченности беспорядка на его столе, прослеживались черты педантичности, подтверждая то, что Леонсия нисколько не соврала про этого мера.
Эльф наконец кивнул на стоящий напротив стул, и на его вытянутом лице появилась странная болезненная улыбка. Он удовлетворённо заметил:
— Ты первый так на меня реагируешь. — Его голос прозвучал спокойно и ровно, но Габриэлю удалось уловить в нём тень усмешки. Вампир отложил в сторону бумаги, которые изучал до этого, и откинулся на спинку кресла. — Я ценю молчание. Один уважаемый мной брат как-то сказал, что молчание — это симфония смерти, в оркестровке самого Ситиса. Красивые слова, не так ли?
— Я не силён в художественных текстах, — признался Габриэль, присаживаясь на предложенное место.
— В любом случае я рад приветствовать тебя в наших рядах. — Вампир протянул ему руку, и его хватка оказалась очень крепкой для такого тощего эльфа. Тавэл счёл нужным добавить: — Ты не должен бояться моей сущности, я не пью кровь детей Матери Ночи.
Рэл безразлично сообщил:
— Я пять лет жил бок о бок с вампиром.
Альтмеру понравился такой ответ.
— Значит, мы с тобой быстро найдём общий язык.
— Уверен в этом.
Он перешёл к сути:
— Полагаю, Аркуэн уже ознакомила тебя с основами нашего искусства. Тогда я не стану тратить время на перечисление Догматов и перейду сразу к делу. Мы не убиваем того, кого нам вздумается, мы убиваем лишь тех, на кого совершили Чёрное Таинство — ритуал воззвания к Матери Ночи. Тебе будут даваться контракты на убийство с некоторыми условиями, обязательными или нет. Твоя задача — сделать всё возможное для исполнения.
Тавэл повернулся в профиль, устремляя взгляд куда-то на дальнюю стену, и Габриэль невольно проследил за ним. Такого арсенала он не видел даже на Арене. На резных деревянных подставках стояла коллекция мечей из различных металлов, в застеклённых витринах блестели острыми лезвиями кинжалы. На самой стене крепились изогнутые топоры, длинные секиры и луки — всё это выглядело дорого, сделанное руками умелых мастеров с особой любовью и по своим собственным эскизам. Габриэль, неплохо разбирающийся в кузнечном деле и по достоинству оценивший такую коллекцию, воодушевлённо выдохнул и одобрительно кивнул. Заметив это, Тавэл скромно сообщил: