Лиана с силой сжала бокал. Глоток пива помог ей сдержать гнев. Стараясь не смотреть в его черные глаза, которые выводили ее из себя, она спокойно подошла к креслу, стоявшему напротив Фелипе.
— Думаю, нам предстоит долгий разговор, — с сарказмом сказала она и скользнула по нему быстрым взглядом. — Не возражаете, если я сяду?
— Ничуть. А даже если бы возражал… — Он сделал паузу и твердо посмотрел на нее. — Я здесь не хозяин и не имею права возражать.
Такое самоуничижение прозвучало в его устах очень неожиданно. Опустившись в мягкое кресло, Лиана не смогла сдержать недоверчивой улыбки. Фелипе Мендез, конечно, принадлежал к тому типу людей, которые чувствуют себя хозяевами в любом месте.
Размышляя об этом, Лиана чуть не пропустила его следующую реплику:
— В конце концов, раз уж на то пошло, то это кресло — ваше.
Наступило молчание. Лиана нахмурилась и спросила:
— Что значат ваши слова? — И слегка улыбнувшись пришедшему ей на ум объяснению, добавила:
— Может быть, вы хотите сказать, что бабушка Глория оставила мне это кресло в своем завещании?
Фелипе кивнул.
— Да, действительно, так оно и есть. — Он холодно улыбнулся. — Вы довольны этим?
— Очень. Прекрасное кресло… — Заявление Фелипе было таким неожиданным, что Лиана даже немного растерялась. Желая скрыть свое смущение, она погладила рукой мягкую и красивую обивку кресла.
«Славная старушка, — растроганно думала она. — Надо же, оставила мне кресло как память о себе…»
— Бабушка завещала вам и диван, на котором я сейчас сижу, — продолжал Фелипе. — И вон то кресло. И кресло, которое стоит у окна.
В его голосе послышалась горечь. Лиана удивленно взглянула на него, забыв об умилении, которое только что испытала.
— Она завещала вам все кресла в этой комнате, — снова заговорил Фелипе. Точнее говоря, все кресла и стулья в этом доме.
К чему он клонит? Лиана вся напряглась и почувствовала, что у нее пересохло в горле.
— Все кресла и стулья? — переспросила она. — Что вы имеете в виду?
— То, что я сказал, дорогая сеньорита. Именно к вам тиа Глория проявила наибольшую щедрость. Она завещала вам не только все кресла и стулья, но и все предметы мебели в этом доме. Не говоря уже о коврах, картинах… Иными словами, она оставила вам все, что есть в этом доме…
От удивления Лиана приоткрыла рот. Невероятно, она, наверное, ослышалась!
— …а на тот случай, если вам некуда будет все это поместить, старушка весьма предусмотрительно завещала вам и этот дом.
— Дом? — переспросила она, не веря своим ушам. Он, наверное, шутит…
— Да, сеньорита, этот дом теперь принадлежит вам. А также пять тысяч акров самой плодородной в Аргентине земли.
Фелипе вскочил на ноги, словно не мог больше сдержать свои эмоции. Со свирепым блеском в глазах, сжав кулаки в бессильной ярости, он крикнул:
— Нечего притворяться! Она, видите ли, удивлена! Не стройте из себя наивную простушку! Мне отлично известно, что вы все тщательно и продуманно распланировали. Знаете, кто вы, сеньорита? Обманщица и воровка!
У Лианы закружилась голова.
— Я не понимаю, о чем вы говорите! Я не воровка. Я ничего не планировала!
Что еще ей оставалось сказать? То, что она услышала, не укладывалось в голове…
Фелипе гневно махнул рукой, отметая ее оправдания, и подошел к Лиане, содрогаясь от ярости.
— Но вы сделали ошибку, когда задумали свой коварный план, чтобы получить это наследство. Вы упустили из виду, что придется иметь дело со мной!
Он посмотрел на нее так, словно хотел испепелить ее взглядом.
— Да, вы сделали очень большую ошибку. Страшная глупость с вашей стороны иметь в моем лице врага!
Глава 2
Несколько мгновений Лиана молча и в изумлении смотрела на перекошенное от бешенства лицо Фелипе. Единственное, что она слышала в комнате после того, как утихла вспышка его ярости, — это неожиданный тревожный стук собственного сердца. «Боже мой, — грустно подумала она, — в какую историю я влипла!»
Фелипе резко отвернулся, словно не мог вынести ее вида, подошел к окну и стал спиной к Лиане. По тому, как вздрагивали его широкие плечи, едва прикрытые тонкой белой рубахой, Лиана видела, что он с трудом сдерживает свое неистовство.
Выпрямившись в кресле, она обратилась к этой широкой спине, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно ровнее:
— Боюсь, вы мне не поверите, но я в самом деле не знаю, о чем вы говорите. Все эти обвинения в тайных замыслах для меня совершенно непонятны.