Гарт прищелкнул языком.
– Ах ты, моя подстрекательница. В этом ты осталась прежней. Тебе нравится раздувать ссоры, и ты приходишь в ярость, когда никто не поддается на провокацию. Должен признать, ты растеряла былой огонек. Сила в тебе уже не та. Ты разочаровываешь меня, моя девочка.
Я молча встала, с трудом разгибая затекшее тело. Волосы мои были в песке, хоть мойся заново. Гарт тоже встал и пошел прочь. Взгляд мой упал на песок, туда, где валялся нож, и вдруг, не вполне сознавая, что делаю, бормоча молитву богам возмездия, я метнула в него острый клинок, метнула с неожиданной силой и меткостью, будто кто-то свыше направлял мою руку.
Но ангел-хранитель Гарта тоже, видно, был неподалеку. Он словно почувствовал что-то, обернулся, и тем самым спас себя от смерти, однако нож почти по рукоять вошел в его руку. Я испугалась, кинулась бежать, но Гарт успел схватить меня сзади за блузку. Я рванулась и услышала за спиной треск раздираемой ткани.
Я всхлипнула, схватив блузу за полы и пытаясь стянуть ее на обнажившейся груди. Гарт смотрел на меня, не обращая ровным счетом никакого внимания на сочившуюся из его раны кровь. Он сделал еще шаг ко мне, и я, круто обернувшись ему навстречу, рывком вырвала нож из раны и, угрожая им, проговорила:
– Убирайся, Гарт, не то…
Гарт ударил меня по кисти ребром ладони, и нож, вращаясь, вонзился в песок. Схватив меня поперек живота, Гарт повернул меня так, чтобы лучше разглядеть мою спину. Убрав ткань с клейма, он осторожно провел по нему кончиком пальца.
– Пусти, – зарыдала я.
Он отпустил меня, и я отшатнулась от него, напрасно стараясь закрыть обнаженную грудь остатками блузы.
– Откуда это у тебя? – произнес он хрипло. Я пятилась, молча мотая головой.
– Скажи!
Глаза его на внезапно побледневшем лице дико сверкали. Он схватил меня за волосы и подтащил к себе, не давая отвернуться.
– Скажи! – свистящим шепотом повторил он. Я глумливо прищурилась.
– Ты хочешь знать, как я его получила? Очень просто. Я сама его себе поставила. Сейчас клеймение вошло в моду у преуспевающих плантаторов. Ты не знаешь? Где же ты был?
Гарт тяжело дышал, глядя на меня, а затем вдруг отпустил, даже чуть оттолкнул от себя.
– Лучше расскажи мне все, Элиза, – сказал он. – С самого начала. Ты убила Жака?
Меня трясло от гнева и потрясения.
– Да, я убила его. У меня много талантов, Гарт. Среди них проституция и убийство далеко не последние. Жак наскучил мне, и я воткнула в него ножик.
– Его пристрелили, – бесцветным голосом возразил Гарт. – Вы были в ссоре?
– Зачем нам ссориться? Мы ведь не были любовниками. У него был любовник задолго до меня. Двоюродный брат твоей жены.
– Арнольд? Арнольд его убил? Ты… Ты его не убивала?
– Боюсь, что нет, Гарт. Ты разочарован? Что-то я тебя сегодня все время разочаровываю. Ну что же, я рада. Уж слишком последнее время ты стал самодовольным. Даже хорошо немного сбить с тебя спесь. Жаль, что мне не удалось выпустить из тебя кишки, но ведь ты не скажешь, что я не пыталась? Может быть, я смогу прикончить тебя завтра.
– Арнольд убил Жака, а затем сделал так, чтобы ты исчезла, – сказал сам себе Гарт. – Любой бы поверил в твою виновность.
– Верно. Разве он не умница? Только не надо все почести воздавать ему одному. Отдай должное своей жене. Ты можешь гордиться ею, Гарт. Она меня чуть было не убила. Она и милый Арнольдик продали меня Нильсу Бозу. Ты его знаешь. Его еще называют Старьевщиком.
Голова Гарта болезненно дернулась. Я поняла, что Нильс Боз ему знаком.
– Потом у меня была чудная прогулка по Миссисипи, – продолжала я. – Да, с очаровательными мужчинами, Гарт. Такими тактичными и добрыми, какими можете быть только вы, американцы. Но увы, у вас всех один недостаток: вы все время куда-то спешите, и, когда вам недосуг искать расположения дамы и добиваться ее любви, вы просто насилуете ее. А как удобно иметь на борту женщину во время плавания! Всякий раз, как вы чувствуете к этому охоту, днем или ночью…
– Прекрати, Элиза, – резко произнес он.
– Прекратить? Странно… Разве ты не хочешь услышать, что было потом? Должно быть, я совсем разучилась рассказывать, если не могу удержать твое внимание такой пикантной историей. Ну что же, буду краткой. Клеймо, бросившееся тебе в глаза пару минут назад, я получила в качестве подарка от еще одного милого американца, моего последнего владельца. Хотя, увы, он больше не сможет раздавать подарки: я прикончила его из его же собственного пистолета. Так метко, в самое яблочко. Лафит сказал бы, что мне повезло, но нет, я знаю, Бог помог мне, подарил мне избавление, когда смерть подступила вплотную. То объявление, которое ты принес с рыболовными крючками, было про меня. Подробности весьма точные, все, за исключением возраста. Они называли меня Француженкой. Видимо, от избытка воображения. Гарт нахмурился.
– Про какое объявление ты говоришь?
– Я – беглая рабыня, Гарт, – терпеливо, словно непонятливому ученику, с насмешкой объяснила я. – Вот твой шанс избавиться от меня раз и навсегда. Все, что от тебя требуется, это отдать меня ловцам беглых в Новом Орлеане. Ты можешь еще и заработать на этом. Чтобы этими деньгами возместить испытанные разочарования.
Гарт долго смотрел на меня странными потухшими глазами, а потом тихо сказал:
– Пойдем в лагерь. Мы поговорим обо всем позже.
– Нет! – прорычала я. И преградила ему путь, выставив вперед ладонь. – Я хочу говорить с тобой здесь и сейчас, Гарт. Кто дал вам право играть роль Господа Бога, господин сенатор? Вы отказали мне в разбирательстве моего дела, не так ли? Вы признали меня виновной, не потрудившись получить свидетельства моей невиновности. Ну что же, сейчас вы получили свидетельство. И что теперь? Вы отпускаете мне грехи? Может быть, ты даже захочешь снова сделать меня своей любовницей? Не можешь же ты сделать вид, что ничего не было. Или ты собираешься все забыть и притвориться, что ничего особенного не случилось? Но я не могу забыть! Я не могу притворяться, потому что для меня изменилось все, я сама изменилась! Я по горло устала от того, что со мной обращаются как с бездушным куском мяса, со шлюхой, с падалью! Тебе никогда не было до меня дела. Ты использовал меня, потому что, когда мы лежали вместе, тебе было хорошо. Не просто хорошо, чудно, божественно: со мной ты забывал о своей фарсовой супруге, об ответственности. Ты забывал обо всем, даже обо мне самой, Гарт. Знаешь ли ты, что я нашла Жака в том самом домике, где мы занимались любовью под шум дождя, в том доме, где ты обещал встретить меня наутро, и я пришла, я готова была уехать с тобой, но только ты не пришел и не собирался прийти, а вместо тебя пришла смерть. Смерть и злодейство.
– Элиза…
В его глазах была тоска. Он накрыл мою руку своей, но я отдернула ее, словно меня ошпарили кипятком.
– Я хочу рассказать тебе…
– Не надо! – захлебываясь от плача, сказала я. – Не говори. Мне не интересно то, что вы можете мне сказать, Гарт Мак-Клелланд. Я хочу одного – как можно быстрее уехать домой, во Францию, где я могу забыть весь ужас, пережитый в этой стране, где я могу забыть тебя!
Я сжала кулаки, слезы потекли у меня по щекам. Я стояла перед ним полуголая, грязная, растерзанная, полубезумная от ярости и боли. Наклонившись, я собрала вещи и засунула нож за пояс. Задержавшись на миг рядом с Гартом, стоявшим в немом оцепенении, я плюнула в песок у его ног и пошла в лагерь.
Джозеф выглянул из-за скобы, которую он в виде гигантского лука согнул из доски для ремонта пробоины в днище. Улыбка сползла с его губ.
– Лиза, что случилось? – спросил он, медленно поднимаясь мне навстречу.
– Все хорошо, все в порядке, Джозеф, – сказала я тихим голосом.
Едва ли мой тон мог кого-нибудь обмануть. Я была очень близка к истерике.
– Я упала.
Джозеф взял теплое одеяло и, укрыв мои обнаженные плечи, повел меня к костру. Плеснув в кружку немного виски, он вложил ее мне в руки.