— Не знала, что ты завела табакерку. Зачем? Неужели ты всерьез собираешься понюхать табак?
— Ну, что ты! Конечно, нет. Это табакерка лорда Барроу.
Элли заметила, что Фанни слегка покраснела. Она осторожно взяла своими маленькими пальчиками табакерку, рассмотрела ее со всех сторон, и Элли готова была поклясться, что в глазах Фанни в эту минуту можно было прочитать не только интерес, но нечто большее.
Наконец Фанни положила табакерку рядом с зеркалом и спросила, отводя глаза в сторону:
— А как получилось, что лорд Барроу… Ну, одним словом, почему эта табакерка оказалась у тебя?
— Извини, — улыбнулась Элли, — но это секрет. Могу обещать тебе лишь одно: в начале мая ты все узнаешь.
Фанни пожала плечами и чуть заметно нахмурилась. Элли очень хотелось рассказать своей милой, доброй, безобидной кузине все, как есть, но она не могла этого сделать. Ведь одним из условий их пари с Джорджем было полное сохранение тайны. Элли вспомнила об этом и в который уже раз подумала, что охота за, табакерками, начинавшаяся как веселая игра, может в конечном итоге плохо кончиться для нее…
Фанни пробормотала что-то о своей неведомо куда запропастившейся сумочке и поспешно вышла из спальни, а Элли вернулась к туалетному столику. Спустя недолгое время розы были наконец возвращены в прическу, и Элли встала, чтобы окинуть взглядом завершенную картину, отраженную в волшебной глубине зеркала.
Увиденное очень понравилось Элли. Перед ней стояла красавица, наряженная в бальное платье из сине-зеленого атласа с атласной же, но только белого цвета накидкой, расшитой разноцветными бабочками. Элли была просто в восторге от того, что бабочки на накидке так удачно перекликаются с бабочками, вышитыми на ее красных туфлях. По мнению Элли, эффект, возникавший при этом, был просто неотразим.
«А вдруг виконт найдет этот костюм ужасным, оскорбляющим вкус нормального человека?» — мелькнула в голове Элли тревожная мысль, но она тут же отмахнулась от нее, как от надоедливой мухи. Ее наряд может кому-то не понравиться?! Что за глупость!
Элли вздохнула, пожалев, что виконт так придирчив во всем, что касается моды, и потянулась к шкатулке с драгоценностями. Сара предложила ей надеть сапфиры. Или жемчуг. Элли подумала и выбрала рубиновое ожерелье. Подумала еще немного — и решила добавить к нему нитку жемчуга.
— Но разве Равенворт… — начала было Сара и замолчала, так и не решившись высказать свою мысль до конца.
Элли хотела было возразить, но поймала в зеркале умоляющий взгляд своей служанки и со вздохом отодвинула от себя шкатулку.
— Ну хорошо, хорошо, — неохотно согласилась она.
Первой, кого встретила Элли, приехав к Альмакам, оказалась мисс Саттон, одетая в бледно-голубое атласное платье с белой накидкой, украшенной брюссельским кружевом с вышивкой из крошечных жемчужин. Она окинула взглядом платье Элли и заметила с улыбкой:
— Восхитительное платье, мисс Дирборн! Нет-нет, в самом деле! Если бы я решилась однажды совершить прогулку на этих модных сейчас воздушных шарах, я, пожалуй, рискнула бы и сама надеть такую… как бы поточнее сказать? — Она на мгновение задумалась, подыскивая слово, а затем рассмеялась: — Такую необычную модель.
Мисс Саттон поспешно упорхнула прочь, а Элли покраснела. Неужели она и в самом деле выглядит настолько нелепо, что ей в этом платье впору только на воздушном шаре летать? Она с треском развернула свой веер и сердито посмотрела в спину удаляющейся мисс Саттон.
Появился лорд Барроу, откашлялся, осмотрел, внутренне содрогаясь, наряд Элли и постарался выдавить из себя улыбку.
— Я оставил для вас стул, мисс Дирборн.
Затем он учтиво проводил леди Вудкотт с дочерью и племянницей к роскошному порталу, возле которого были расставлены стулья. По дороге Элли присматривалась к лорду Барроу и своей кузине, размышляя о том, как бы ей свести их поближе. Сегодня лорд Барроу ехал на бал в одной карете с ними, и всю дорогу от Гросвенор-сквер до Кинг-стрит Фанни не сводила с него глаз. Она весело хохотала над бородатыми анекдотами и скучными шутками, которыми он потчевал их, чтобы скрасить путешествие. Самой же Элли было скучно и вовсе не смешно.
Фанни уселась рядом с матерью, чинно сложила руки на коленях, и тут Элли пришла в голову неожиданная идея. Она задержала лорда Барроу и, понизив голос, сказала:
— Я не могла говорить в присутствии Фанни, но теперь хочу предупредить вас: она сегодня не в духе.
Лорд Барроу был заметно обескуражен.
— Что? Да нет, это какая-то ошибка. Мне кажется, она весела и вполне счастлива. Смеялась всю дорогу, пока мы ехали…
Элли наклонилась к нему ближе и зашептала почти в самое ухо барона:
— Просто вы ее плохо знаете. А поскольку я-то знаю ее гораздо лучше, то скажу вам прямо: она хандрит. С ней такое бывает время от времени.
Элли решила, что если это и не совсем правда, то не так уж и далеко от нее.
— Неужели? — Лорд Барроу поднял свой лорнет, полюбовался тем, как Фанни весело смеется, и недоверчиво покачал головой. — И кто бы мог подумать!
— О, она так воспитанна, что ни за что не покажет своих истинных чувств. Тем более на людях.
— Но откуда вы взяли, что она несчастна? Выглядит такой веселой…
Элли понимающе кивнула:
— Я догадываюсь об этом по многим признакам. Например, по тому, как она держит свой веер. Если так, как сейчас, — значит, точно чувствует себя несчастной. А видите, как она опустила глаза? Нет-нет, не смотрите на нее так пристально: она поймет, что мы говорим о ней, и начнет смеяться веселее прежнего. О! Видите? Она заметила, что мы смотрим на нее, и заулыбалась. Видите, как весело она смеется? Все, поздно. Теперь она нарочно будет смеяться весь вечер…
— В самом деле? Какая неприятность. А помочь ей ничем нельзя?
Отличный вопрос! Тот самый, которого ждала Элли. Она сделала вид, что задумалась, и наконец ответила:
— Не знаю, право, лорд Барроу, однако я заметила, что, когда Фанни находится в таком расположении духа, ее может весьма утешить разговор с каким-нибудь приятным джентльменом. Особенно если тот знает множество интересных историй и умеет их рассказывать. Ну как вы, например.
Лорд Барроу решительно кивнул:
— Я знаю, что нам нужно сделать!
Элли широко раскрыла глаза. Неужели ей удалось так быстро добиться желаемого? Она благодарно улыбнулась барону и повернулась к леди Вудкотт и Фанни, уверенная в том, что они сейчас направятся именно туда. Однако Барроу неожиданно взял Элли под локоть и повел совершенно в другую сторону, к компании стоявших в отдалении молодых людей.
— Я познакомлю ее с кем-нибудь из этих юных джентльменов, — заявил он. — И это будет самым правильным!
Элли представляла себе все несколько иначе, но отступать было поздно. Она бесстрашно поприветствовала пятерых юношей — довольно развязных на вид, нужно заметить. Трое из них немедленно пригласили Элли на танец. Она мило улыбнулась, сказала, что это чрезвычайно любезно с их стороны, и напомнила лорду Барроу, для чего они сюда пришли. Барон — добрая душа! — тут же облюбовал одного из молодых джентльменов и повел его знакомиться с Фанни. Оставшиеся тут же вступили между собой в соревнование — совсем как молодые олени перед самкой — и принялись наперебой засыпать Элли двусмысленными комплиментами. Они отпускали такие замечания по поводу ее наряда, что Элли искренне пожалела о том, что одета так изысканно и соблазнительно.
Затем последовали три танца подряд, и Элли закружилась так, что едва не потеряла свои туфельки. Зато когда все закончилось, она с гордостью подумала, что поработала на славу, пытаясь устроить судьбу своей кузины. Но стоило Элли перевести дух, ее плеча снова коснулась чья-то робкая рука. Не поворачивая головы, в полной уверенности, что за ее спиной стоит очередной не теряющий надежды партнер, она воскликнула:
— О нет! Я устала! Этот танец я не танцую!
Однако джентльмен, стоявший сзади, оказался настойчивым. Он положил на плечи Элли вторую руку и повернул девушку лицом к себе.